Одержимость мажора

Докормив дочку, Халид дает ей сок и включает мультфильм про единорогов, видимо решив отложить послеобеденный сон, а сам подходит ко мне, заботливо заглядывает в глаза.

– Не тошнит больше?

– Не волнуйся, – улыбаюсь в ответ, закидывая руки ему на плечи.

– Ты такая спокойная, – поражается Халид, – я думал, ты устала от младенческого периода Яси и хотела пожить для себя.

– Я думаю, с появлением детей жизнь для себя заканчивается, – произношу без толики грусти, – начинается новая жизнь! Гораздо лучшая, чем была. Если я беременна, то так тому и быть. В конце концов, у Яси должны быть братья и сестры.

– Я ни при чем! – опять говорит странность Халид. И ведет он себя странно с того момента, как меня стошнило.

– Мне нужно волноваться о твоей памяти? – свожу всё к шутке.

– Ты про что? Да нет, я не про это… – тяжко вздыхает он. – В общем, я должен кое в чем признаться.

– Не пугай меня, Халид! Что случилось?

– Ничего не случилось. Я о прошлом. Та таблетка… Она… Короче, я дал тебе витамины, а не таблетку экстренной контрацепции. Не знаю, о чем я думал, наверное, просто в глубине души хотел, чтобы ты забеременела. Хотел удержать тебя таким способом, я на что угодно был готов. Ты… злишься? – смотрит он на меня с выражением несчастного щеночка.

Ну как на него злиться? Обидеться сейчас будет значит рассердиться на то, что родилась наша принцесса. Она чудо, подарок небес, я ни за что не пожалею, что родила ее.

– Я не подменял больше таблетки, – начинает он снова объясняться, видя, что я молчу. – Они просто не сработали. Надо погуглить. Наверное, так бывает. Не подошли тебе или испортились. Или проконсультироваться у врача. Нам надо поехать на осмотр, – становится он серьезным и решительным.

– Знаешь, Мирзоев, ты просто нечто! – хихикаю я вдруг. Вспоминаю, как мучала его своими капризами и недопониманием. Сейчас, оглядываясь назад, вообще не понимаю, как могла думать о том, что он меня не любит!

– Не злишься? – хмурится он.

– Не-а, – поглядев на дочь и убедившись, что она не смотрит, встаю на цыпочки и легонько касаюсь губ мужа своими. – Я люблю тебя, мой мажорчик.

– Даже такого одержимого? – усмехается он, целуя меня в ответ.

– Особенно одержимого. Одержимого мной! – запускаю руки в его волосы и спускаюсь ими вниз, лаская шею. – Хочу, чтобы ты любил меня всегда!

– Я и люблю, Губастая! Всегда любил и буду.

– И я тебя! – шепчу я, прижимаясь к мужу. Все-таки умеют мажоры любить!

Конец!