Одержимость ненавистного оборотня

Думала, не доживу до счастливого момента, когда психозница придет в себя. И тут, слава богам, явился Беллер. Чертов гент! Даже не знаю, какая у него должность. Вроде местного врача, психолога и вообще гуру в научных и медицинских вопросах. Лесная братия может ненадолго принять любой облик, стать невидимыми, мозги запудрить. За это многие их и не любят… Даже больше, чем тех же дикарей–канов, громил–верберов или кровососов–ледяных…

Беллер похож на смазливого стриптизера. Ростом чуть ниже двух метров, весь из себя накачанный. Конечно, генты такие от природы, но ощущение, словно полжизни в спортзале проводят, а оставшуюся половину – в косметических салонах и парикмахерских. У Беллера тонкая талия, мускулистый торс, в общем, английские аристократы прошлых времен позеленели бы от зависти. Густейшие светло–каштановые волосы и большие раскосые золотисто–карие глаза, широко поставленные, к тому же. Лицо такое, что убери тело, недолго и с девушкой спутать. Но красив, зараза!

Форму Беллер не носит! Зачем? Он же свободный игрок. Вот и сегодня гент заплыл в комнату в ярко–голубых джинсах и приторно–лазурной шелковой рубашке. Выпендривается. А уж ботинки–то! Ботинки! Это что – кожа голубого аллигатора, убитого на рассвете на вершине горы Фудзияма?

– Ната, я ее успокою, – заявил Беллер таким тоном, будто у него весь мир в кармане. Хотя нет, заявил – не то слово. Прожурчал, вот так правильней. Голоса гентов звенят как хрустальные ручейки в лесу. А уж если они запоют… прощай полдня – заслушаешься и забудешь обо всем на свете.

Я порадовалась, что на время избавлюсь от общества истерички, и пулей выскочила наружу. Фуф! Хоть отдышусь пару минут!

За дверью хохотал напарник Этьен, тоже лейтенант – рыжий вербер, весь в веснушках, как и большинство его сородичей. У этих верзил пятнышки на коже повсюду, где не растет густая шерсть. Исключения есть, но их также мало, как и вменяемых свидетелей, встретившихся с агрессивными сверхами. Раньше верберов–полицейских заставляли коротко стричься и гладко бриться. Но потом плюнули, и оборотни так и ходят – косматыми, как орангутанги, с топорщащейся во все стороны щетиной, украшающей не только нижнюю часть лица, но и половину шеи.

Я заспешила в наш с напарником кабинет, оставив Этьена наслаждаться цирковым представлением. Стены и мебель офиса выдержаны в коричневых тонах, как и рама зеркала – моей цели. Большое, овальное и ярко освещенное – днем из окна напротив, а вечером светильником у потолка, оно – всегда честное и непредвзятое. Не то что «коллеги» в бутиках, где ты выглядишь тростиночкой, словно, только зайдя в примерочную, сбросила десять кило.

Вот я растрепа! Меньше надо волосы теребить на нервной почве. Темные пряди волнами выбились из хвостика, отчего круглое миловидное лицо казалось добрым и приветливым. Не–ет! Не годится! Лейтенант полиции сверхов должна быть суровой и непреклонной, чтобы преступников от одного взгляда холодный пот прошибал!

Вдруг прямо сейчас привезут какого–нибудь матерого нарушителя–сверха, а у дежурной столь ангельский образ! Меня же подопечные совсем уважать перестанут!

Схватив расческу, принялась приглаживать непокорные локоны и закреплять невидимками. Поправила широкий кожаный ремень, подхватывавший серую рубашку и подчеркивавший изящную талию. Переколола на кармашке символ родного подразделения – значок–мутант, так мы его называем. Вообще на брошке изображены слитые воедино половины человеческого лица и звериного. Такой людооборотень.

Подтянула свободные черные брюки, очерчивающие округлые бедра и приоткрыла рубашку на груди. Раз природа обделила худощавостью, пускай все обзавидуются, любуясь на шикарные формы! Так и бабушка всегда говорила, а уж она от недостатка внимания никогда не страдала.

Последний штрих – немного подправила подводку вокруг карих глаз с зеленоватыми крапинками. Пару раз повернулась перед зеркалом. Ну да, ничего. Вообще–то мне уже сорок пять лет. Если бы не чудеса медицины гентов, сейчас выглядела бы не свежей девушкой, а зрелой женщиной. Эх! Пора назад, к истокам, так сказать, то бишь, к свидетельнице. Этьена бы к ней в клетку! Пусть зальет слезами и соплями жилетку медведя вместе с его любимой джинсовой рубахой. Вот я бы полюбовалась и позлорадствовала. А то, как погоня – так мужчины, а как нервная подопечная – так женщины. У каждого ведь есть свой предел! Мой, видимо, четыре таких свидетельницы за смену. Иди, Ната, нас ждут великие дела!

Гордо расправив плечи, вернулась к великану–напарнику, которому даже до плеча не достаю. И это при моих–то ста семидесяти пяти сантиметрах!

Вовремя.

– Готово! – выходя из комнаты для допроса, гордо заявил Беллер, будто нашел философский камень. Я вздохнула и вернулась в ненавистное помещение.

Девушка сидела спокойно и как–то отрешенно. По сравнению с ее прежней истерикой это выглядело даже… пугающе. Свидетельница смотрела перед собой невидящим взором и что–то невнятно бормотала. Значит свои знаменитые эликсиры гент не использовал, обошелся легким внушением.