Одержимость: Покоряясь тебе

Я сделал несколько глубоких вдохов через нос. Адреналин бил по венам, голову разрывало от сознания собственной беспомощности.

Это тупик.

– Даже не думай геройствовать. – Элис жестко посмотрела на меня и медленно покачала головой.

– Она сделает это, – еще раз глубоко вздохнув, твердо заявил я. – Она выполнит ваше чертово условие. Вы хотите мести? Отлично. Заберите мою жизнь, но она здесь не при чем.

Черт! Черт! Я тяжело дышу, захлебываясь от отчаянья. Где гарантия, что они отпустят ее, даже когда я буду мертв?

Оставалось только надеяться на то, что Джейс не подведет.

– Когда все сделает, получит свободу.

Я впился взглядом в пульт в руке Элис. Не было никакой возможности перехватить его без того, чтобы мы все тут же не взлетели на воздух.

Нет, этот вариант отпадает.

Грейс придется выстрелить.

– Здесь установлены камеры, так что мы все увидим, – предупредила Элис. – Я уже предвкушаю интересное представление. – Ее губы растянулись в злорадной улыбке. – Как только мы заметим, что что-то не так, я тут же нажму кнопку и ба-бах! И Адам, не думай, что лишив себя жизни собственноручно, ты спасешь ее. Так не пойдет, – предупредила Элис, верно угадав, что я думал об этом.

– Твоя жизнь за его жизнь, Грейс. – Она совершенно серьёзно уставилась на Грейс. – Помни, что это из-за его семьи ты лишилась матери. Именно он закапал ее, цинично утаив преступление. Он все это время держал тебя за дурочку. Адам Эллингтон – это злокачественная опухоль, которую надо удалить. Сделай это и получишь свободу. Когда я увижу, что ты все выполнила, таймер остановиться – я деактивирую его удаленно – и ты сможешь снять жилет.

А теперь нам пора. Сейчас все в твоих руках, Грейс.

Элис бросила последний долгий взгляд на меня и, ухмыльнувшись, скрылась за маленькой боковой дверью в конце склада. Камерон отступал с поднятым пистолетом, последовав за ней.

– Грейс, – негромко позвал я, осторожно подойдя к ней. Ее хрупкие плечи вздрагивали под тяжестью жилета, и мне так отчаянно хотелось привлечь ее к себе, обнять и успокоить, сказать, что все будет хорошо. Что она обязательно выберется отсюда, и ее жизнь будет долгой и счастливой.

– Я не могу, – едва разборчиво пробормотала она, подняв на меня свои заплаканные глаза. – Не могу сделать этого.

– Можешь. – Я кивнул, заставляя себя улыбнуться. – Грейс, ты должна. Ты же знаешь это.

Я старался не смотреть, но стремительно утекающие драгоценные секунды приковывали взгляд. Оставалось чуть больше тридцати минут, и за это время я должен был убедить ее нажать на курок.

– Нет, – со стоном, который рвал мне душу, выдохнула она. – Не могу. Господи, я не могу!

Рыдания вновь сотрясли ее тело. Она спрятала мокрое лицо в ладонях, качая головой.

Мне хотелось ее утешить. Стереть слезы с ее лица, осушить их своими губами. Прогнать все тревоги.

Я хотел сказать, что люблю ее. Даже если это будет последнее, что я скажу.

Но я был в отчаянном положении, и помочь мне могли только крайние меры.

Был только один способ убедить ее нажать на курок.

Я должен был вновь стать тем ублюдком, которого она ненавидела. Только это может дать ей решимости. В последний раз я буду тем, кем был всю свою жизнь. Это не сложно, быть тем, кого все ненавидят – у меня всегда хорошо это получалось.

– Теперь ты все знаешь, – резко выпалил я. – Твоя мать никуда не сбегала, никуда не уезжала и не бросала тебя. Ты думала так, потому что пятнадцать лет назад я закопал ее в землю. Это по моей вине все эти годы ты считала, что никому не нужна, что тебя выкинули, как не нужную вещь.

Мои слова звучали жестоко, отрывисто и гневно. Грейс все еще плакала, и я не был уверен, доходит ли сказанное мной до ее сознания. Трудно думать о чем-то другом, когда на тебе взрывчатка, и таймер отсчитывает время, когда твоя жизнь оборвется.

Я должен был разозлить ее достаточно, чтобы она смогла спустить курок.

– Грейс, я скинул твою мать в яму, словно она была каким-то животным, и засыпал землей. И я использовал тебя, использовал так, как только хотел. Я сделал все, чтобы испортить твою жизнь! – Мой голос повысился, потому что я начал терять, чертов контроль над собой! – А теперь, мать твою, возьми этот гребаный револьвер!

Я паниковал. Я охренеть как паниковал. Казалось, она совсем расклеилась. Она не станет этого делать.

Твою мать!

Не давая себе времени передумать, я схватил револьвер и рядом лежащие патроны. Зарядил барабан и не стал проворачивать его, чтобы первый же выстрел был поражающим.

– Держи!

Я буквально силой впихнул револьвер в ее дрожащие руки. Она обезумевшими глазами посмотрела на него, но удержала. Потом глубоко задышала, и скоро ее слезы прекратились. Взгляд стал более осмысленным, что вызвало во мне вздох облегчения.

Осталось совсем немного, но самое сложное.

Я подошел к ней вплотную, обхватил руками ее руки, сжимающие оружие и приставил его к своей голове.