Одержимость Сурового (СИ)

— С тобой летит охрана. Это не обсуждается. Как только прилетишь, я пришлю врача, чтобы осмотрел. Сделал все анализы.

— Демьян, — подаюсь вперёд. Жар его кожи обжигает даже без прикосновений. Сердце в груди больно сжимается. Мне сложно открыть дверцу машины. Сложно выйти. Сложно от него уйти.

— Твой самолёт вылетает через час. Иди. — Его голос холодный. Взглядом в лобовое стекло упирается. На меня не смотрит.

Мне приходится силой себя заставить найти пальцами ручку дверцы. Потянуть на себя. А после выйти.

Сжимаю пальцы в кулак до боли.

Охрана уже стоит на улице. Шестеро огромных телохранителей. Мой маленький чемодан смотрится ещё меньше в руках одного из охранников.

Я шагаю вперёд. Не разрешаю себе оборачиваться назад. Потому что не смогу… Даже в аэропорт не зайду.

Внутри всё на части рвёт. Терзает. Я думаю обо всём. О том, как я буду жить без него, если не смогу… Как я буду жить с ним, зная, что опасность всё равно будет присутствовать в нашей жизни. И в то же время я думаю о Ди. Которая принимает такую жизнь с Ратмиром. Не боится. Господи. Как же сложно.

Опускаю руку на живот. Поглаживаю. Слёзы к глазам подступают. Я как будто надеюсь, что маленькое зёрнышко внутри меня подскажет правильное решение. Но ведь не должно быть настолько тяжело, если я сомневаюсь… Не должно казаться, что сейчас я совершаю самую главную ошибку в своей жизни.

Стиснув зубы, я иду дальше. Регистрируюсь на рейс. Прохожу в зону ожидания. Сердце колотится как ненормальное всё это время. Сама того не понимая, потираю пальцами безымянный палец. Там, где могло бы быть кольцо. Если бы я его взяла.

Вздрагиваю от того, что ко мне прикасаются. Перевожу взгляд на охранника, который возвышается прямо надо мной.

— Ваш рейс, — повторяет охранник чуть громче, его голос становится резче, словно он пытается вывести меня из оцепенения. — Объявили уже в третий раз.

Я не сразу понимаю, о чём он говорит. В голове полнейшая каша. Поворачиваю голову к окну — самолёт стоит на взлётной полосе. Очереди из людей уже тоже нет. Все прошли в самолёт.

Сердце колотится в груди так, что, кажется, оно вот-вот вырвется наружу. Я как будто задыхаться начинаю.

— Вы будете лететь? — Охранник смотрит на меня как на полоумную.

Мои ноги начинают двигаться как по инерции, хотя всё во мне кричит остановиться. Каждый шаг кажется тяжёлым, будто меня что-то сковывает.

Когда я прохожу по коридору к выходу на посадку, чувствую, как на спине разливается холод. Оцепенение. И в эту секунду во мне что-то щёлкает. Господи, что я делаю?!

Резко разворачиваюсь и иду обратно. Охранники в полнейшем шоке переглядываются. Кто-то что-то спрашивает, а я несусь назад на такой скорости, что, кажется, сейчас взлечу. Идиотка, Господи, какая же я идиотка!

Срываюсь на бег. Слёзы из глаз ручьём стекают по щекам. Сердце колотится о грудную клетку.

Я вылетаю в зал ожидания. За мной несутся охранники. Бегу в сторону эскалатора. Как тут мои ноги от пола отрываются. Я буквально в воздухе парю. Не сразу понимаю, что происходит. Перед глазами лицо Демьяна появляется. Кожу обжигает от его сильной хватки. Это он меня перехватил в процессе побега.

— Далеко собралась?

Господи, от его голоса на коже мурашки появляются.

— К тебе, — всхлипываю, — Демьян, я такая дура… Я… я как представила, что без тебя, я… — Дальше сказать ничего не получается. Я начинаю рыдать. Громко. Завываю. А Демьян меня к себе прижимает и по волосам гладит. И так хорошо становится. Тепло. Зажмуриваюсь и носом в него зарываюсь. Любимый аромат вдыхаю. Как я вообще подумать могла, что смогу без него жить?

* * *

Суровый *** В салоне машины грёбанная тишина. Звенящая. На моих нервах играющая.

Ситуация полнейший пиздец. А я как придурок сижу и сделать ничего не могу. Точнее могу. По газам дать. Чемодан её чёртов выбросить. И сказать, что хер куда она поедет. Она — моя. Ребёнок — мой. Никуда не отпущу. Но что-то внутри не разрешает так поступить. Я вижу, как она метается. Вижу, что стоит надавить и она сдастся. Только я не хочу так. Не хочу, сука. Хочу, чтобы сама решила. Чтобы решение приняла. Не хочу выбора лишать. Но от мысли, что сейчас она в самолёт сядет и я больше её не увижу, кости ломать начинает. Она может уйти. Забрать ребёнка и лишить меня всего того, что стало дороже жизни. У меня может быть моя семья. То, что я с самого детства не имел. То, чего меня лишили.

С каждым её вдохом чувствую, как напряжение нарастает. Хочется сказать что-то, сорваться, выбросить это всё из себя, но внутри меня кипит ярость, которая не даёт мне заговорить спокойно.

Ей кажется, что она принимает правильное решение. Думает, что, если уйдёт, сможет разобраться в себе. Хер знает, насколько это правильно. Я не грёбанный психолог. Её колебания разрывают меня на части.

Пальцы сжимаются на руле до боли. Скрип пластика раздаётся в тишине. Кажется, что, если я надавлю ещё чуть сильнее, руль просто треснет к херам. Но я не могу остановиться. Это помогает мне удержаться на грани. Иначе я сейчас просто сорвусь.