Одержимость. В объятиях Змея

Светлана Селиванова — первая красавица их района. Все парни их и соседних дворов увивались за ней, выстраиваясь за вниманием девушки в очередь, но Ворохов-старший заметно проредил эту самую очередь, а затем и вовсе — остался в ней единственный.

Ещё в пятом классе он впервые увидел «новенькую» и поклялся себе, что женится на ней.

Нет, это не были пустые детские мечты. Это была цель. И парень уверенно шёл к ней годами.

Вот только против будущего родства были все, начиная с отца девушки и заканчивая родителями Андрея.

Так уж повелось у них…

Родители «на ножах», а страдают дети.

Прямо как Монтекки и Капулетти, мать их.

— Андрюш, ну ты чего? Совсем с ума сошёл? В прошлый раз не помнишь разве, что было? Папа сказал, ещё раз тебя увидит — пристрелит, — тяжело вздохнула и опустила голову на грудь возлюбленного.

— А я не боюсь его! Хочешь, прям завтра заявление подадим и тогда ничего он уже сделать не сможет. Свет, я же не отступлюсь, слышишь? Ты же моя девочка! — когда начинался этот сложный для молодых людей разговор, Селиванова сама начинала бояться своего парня.

Он, словно одержимый, сумасшедший… Наверное, за это она и полюбила его.

— Светка, а-ну, домой! Бегом! — послышался голос ненавистного папаши и девушка дёрнулась в объятиях Андрея.

— Андрюш, папа вышел! Уходи! Быстрее! — Света что было сил отталкивала парня от себя, но тот лишь уверенно поднялся с лавочки, смелым взглядом встречая негодующего Петра Семёновича.

— Ты, щенок! Ну-ка руки от неё убрал свои, а то вырву с корнем и в задницу затолкаю! — разьярённый родитель двинулся в сторону молодых людей с твёрдым намерением настучать сопляку по голове, чтобы не смел больше приближаться к его дочери.

Мало того, что с родителями «щенка» они всю жизнь враждовали (хотя вряд ли кто-то из них помнил из-за чего), так ещё и об этих братьях Вороховых ходят слухи по всей Москве.

Один рэкетом занимается, второй машины угоняет, вот уж родственнички, не приведи такого!

— Уходи, пожалуйста! Андрей, уходи! — Света отчаянно умоляла парня удалиться, во избежание неминуемой драки.

Какая девушка захочет видеть подобное. Один отец, второй — любимый.

И он сдался. Нет, не из-за страха перед стариком. Из-за неё. Из-за этих зелёных озер, что взирали с такой мольбой.

— Я всё равно женюсь на вашей дочери! Будет надо — украду! — практически в лицо выкрикнул Петру Семёновичу и гордо прошагал мимо ошарашенного старика. А того чуть удар не хватил. Он знал — этот бандюга не шутит.

— Иди домой, шаболда! — отец прикрикнул на дочь и поплёлся за ней следом, панически соображая, как избавиться от напасти по имени Андрей Ворохов.

Ведь украдут. Увезут его девочку эти хулиганы дворовые. Заберут и поминай как звали.

А она и рада, глупая. Не понимает, с кем связалась. Не видит вечерних новостей, где то и дело вещают об этих малолетних отбросах, что безнаказанно творят свой беспредел.

Тогда Петру Семёновичу впервые пришла мысль увезти дочь из столицы от греха подальше.

Не успел.

Пронырливый щенок узнал о его планах и похитил Свету.

Убитый горем отец целый месяц искал правду в различных инстанциях, но так ничего и не добился. Ему было отказано в возбуждении уголовного дела «за неимением доказательств», мол, дочке-то уже девятнадцать и «загулять» имеет полное право.

Вскоре Света вернулась сама. На все вопросы отца отвечала односложно и как-то нехотя. Как оказалось, выходить замуж за Андрея она отказалась, тщательно всё обдумав и решив, что не готова к такому ответственному шагу. Как следствие этого — молодые люди разбежались… Правда ненадолго.

Вскоре их отношения, на горе несчастного Петра Семёновича, снова наладились. Вот только Светка уже так не горела страстью к Ворохову-старшему, предпочёв ему младшего…

Наше время

Андрей нервно затянулся горьким дымом, пока девушка, стоя перед ним на коленях, со знанием дела заглатывала его член.

Нет того удовольствия, что всегда. Даже эрекция какая-то механическая, искусственная. Только потому, что так заложено природой. Ничего более.

И дело вовсе не в девушке. Блондинка старательно выполняла своё предназначение, умело облизывая головку и помогая себе рукой.

Закрыл глаза, воссоздал в подсознании образ Ангелочка. Так-то лучше. Сразу же по телу прошла дрожь, член болезненно запульсировал, требуя удовлетворения, но эта девка своими наигранными стонами всё портит.

Лиля не так стонет. В её восторженных всхлипах нет фальши.

Она настоящая, как и её эмоции.

Чистые, невинные и такие, сука, страстные.

— Заткнись и соси молча! — казалось, его грубое замечание завело шлюху и та продолжила своё занятие ещё энергичнее.

Кончил ей в рот и тут же застегнул ширинку.

— Проваливай, — бросил блондинке скомканную купюру и откинулся в кресле.

Сколько ещё он сможет сдерживать свои порывы поехать к Лиле?

Едва ли его хватит хотя бы на пару дней. Гребаная цыганка! Лучше бы не ходил к ней.

Лучше бы не знал, что маленькая зайчишка не любит его.

Лучше бы идиотом неведающим оставался.

*****

Лиля доковыляла до дивана и упала на него, что называется «без задних ног».