Одержимость. В объятиях Змея

— Прости, Андрюш, — потянулась к нему, встав на носочки, но этого, конечно же, мало, чтобы дотянуться до его губ. Обычно в таких случаях Андрей сам наклоняется к девушке, но сейчас лишь аккуратно отстранил её.

— Э, нет, Лиля. Так ты свою вину не загладишь. Ты должна уволить эту шалаву. Сама.

Ворохов хотел защитить её. Хотел выйти и оторвать башку крашеной курице, что посмела вякнуть на его кроху.

Неимоверных усилий ему стоило сдержаться и не разбить силиконовые губищи лахудры в кровь.

Но так он только покажет Ангелочку, насколько она слаба и зависима от него.

Хотя последнее, конечно, немного льстит и даёт ему надежду, что малышка никуда не денется из его рук.

А это подло даже для него.

— Я? Уволить? — и снова этот несчастный взгляд маленькой испуганной девочки. — Я не могу, — быстро замотала головой в отрицательном жесте.

— Выбирай — либо ты, либо она. Я всё сказал и уговаривать тебя не собираюсь, — в доказательство своих слов Андрей открыл дверь кабинета. — Вперёд.

Лиля прошла мимо него на ватных ногах и, словно побитая собака заковыляла в сторону зала, ощущая — нет, не не слыша, — а именно ощущая спинным мозгом тяжелые шаги Андрея позади.

Слышать сейчас она точно не могла, потому как в ушах и висках нещадно стучало, а перед глазами всё плыло от пережитого стресса.

Ещё не до конца пережитого… Ведь ей сейчас придётся уволить Снежану.

Лиля терпеть её не могла. Не выносила даже на дух.

Но чтобы выпереть человека с работы…

Это слишком для неё.

Бандит удобно расположился на мягком диванчике, пристально наблюдая за своей девушкой, что сейчас явно чувствовала себя паршиво.

И он понимал её.

Несмотря на свой жёсткий характер и дерьмовый нрав, Ворохов всё же был человеком.

Со своими чувствами и эмоциями.

Когда-то он сам впервые уволил человека. Кого-то даже посмертно…

Нет, Андрей вовсе не планировал сотворить из Ангелочка такое же чудовище.

Он лишь хочет её сделать сильнее.

Лиля позвала Снежану и присела рядом с Андреем, нервно теребя пальчиками край своего делового пиджачка.

Одно умиление наблюдать за ней.

Стриптизерша плавно «подкатила» к ним, судя по напряжённому выражению вульгарно накрашенного лица, подозревая неладное.

— Андрей Андреевич, — наигранно улыбнулась. — Вы хотели меня видеть?

На Зайцеву она не обратила никакого внимания, как, в общем-то, делала всегда.

— Нет, не я. Тебя позвала управляющая этого заведения, если ты настолько оглохла, что не можешь отличить женский голос от мужского, — грубо отрезал Андрей, чем мгновенно стёр улыбку с её лица.

Внутри разлилось тепло от кайфа мести. Улыбнулся.

— Снежана, ты уволена, — деревянным голосом процедила Лиля, глядя на носки своих туфелек.

— Что? Как это… Уволена? За что? За то, что я сказала? Прости меня, я вспылила! — затараторила Снежана, которая явно не ожидала такого исхода событий. — У меня дочь маленькая! Образования практически нет! Это всё, что я умею делать! — махнула рукой в сторону сцены, где до этого дня отлично находила применение своим способностям. — Пожалуйста, Лиль! Не надо!

Зайцева перевела умоляющий взгляд на Андрея, но тот даже бровью не повёл.

— Либо ты, либо она, — снова повторил и сделал знак бармену, внимательно следящем за разыгравшейся сценой, на что парень понятливо кивнул и потянулся за бутылкой виски.

— Снежана, уходи, — Лиля отвернулась, чтобы не смотреть в глаза девушке.

А что, спрашивается, ей делать?

Андрей вынес свой вердикт и уж точно не поменяет своё мнение.

Быть уволенной Лиля не хотела. Не хотела и не могла.

Иначе… Он просто перестанет её уважать, видеть в ней личность.

Она так и останется глупым ребёнком, который выглядывая в окно приюта, надеется на то, что какой-то прохожий добрый человек увидит его и заберёт…

— Андрей Андреевич! Но ведь вы не можете! Только не после того, что между нами было! — всё не унималась Снежана.

Лилю словно окатили ледяной водой.

Что она сейчас сказала?

— Андрей… — ох, лучше бы ему сейчас ослепнуть и не видеть Ангелочка.

Её чудные глазки, наполненные слезами.

Блядство!

— А ну, пошла на хрен отсюда, сука! — Ворохов подорвался как умалишённый и угрожающе двинулся на стриптизершу, что тут же застучала каблучками прочь.

ГЛАВА 17

Лиля сидела на краешке диванчика, отвернувшись от Андрея и думая о чём-то не особо радостном, нет-нет да утирала слезинку.

Ворохов не хотел её беспокоить, дав выплакаться и разобраться в себе.

А что тут скажешь?

Лоханулся. Какая-то стриптизёрша загадила ему всю «малину», словно пацану сопливому.

Так он и не прятался. Не привык к этому. Никогда ни от кого не скрывался, потому как, не было от кого…

Ему даже в голову не пришло, что шалава откроет свой рот и ляпнет такое при малышке.

Хреновая ситуация, конечно.

— Будешь? — протянул Лиле бокал с вином. Примирительный жест вроде как.

Молча забрала винишко и, устроившись поудобнее, воззрилась на сцену, где уже вовсю отплясывала сменщица Снежаны, демонстрируя нетрезвой публике свои прелести.

— Она красивее меня? — Зайцева не могла задать вопрос ещё глупее.

Бандит поперхнулся виски и тяжело вздохнул.

Замечательно.

Теперь эта дурёха будет думать, что с ней что-то не так.