Одержимость Желтого Тигра

Я ожидала, что сестра Адама, подобно остальным, теперь предпочтет держаться подальше, но вместо этого она заявила, наставив на меня палец:

– Мы все равно идем обедать. Какой бы важной шишкой ты ни была.

С плеч будто свалился целый мешок камней.

– Я только за.

Довольно улыбнувшись, Шерил повернулась к брату.

– Так зачем искал?

– Твой отец не мог до тебя дозвониться. Он ждет нас в семь на ужин.

– Ла-а-адно, – застонала Шерил. – Он не мог подождать? Я бы перезвонила. Зачем тебя напрягать?

Адам закусил губу, сдерживая смешок, а следом прокашлялся и произнес:

– Что ж, дамы, задачу я выполнил, теперь, пожалуй, вернусь к работе. А ты, – указал он на сестру, – не доставай Николетту, поняла?

– Не будь занудой. Иди уже, – пробормотала Шерил, подпихивая его в спину.

Адам кивнул мне и направился к лифтам, когда сестра бросила ему вслед:

– Эй, Птенчик, ничего не забыл? – и демонстративно вытянула на раскрытой ладони часы.

Он оглянулся, взглянул на свое запястье и, смачно выругавшись, вернулся к нам. Схватив с ладони Шерил часы, бросил ей:

– Опять твои фокусы.

– Не фокусы, а ловкость рук. – Она показала ему язык.

– Смотри, чтобы за эту ловкость рук тебе по голове столь же ловко не прилетело.

Когда Адам все же ушел, а я отнесла документы юристам, Шерил повела меня на обед, где поведала краткий пересказ почти всей своей жизни. И, кажется, впервые за последнюю неделю я не думала ни о группировках, ни о наследии отца, просто наслаждаясь моментом в приятном обществе.

* * *

Вернувшись вечером домой, я все еще пребывала в прекрасном расположении духа. Однако испортилось оно буквально в тот же миг, когда я набрала детектива, а в ответ услышала: «Номер абонента временно недоступен». Мы не разговаривали с той беседы перед отъездом в Берлин. Дориан будто сквозь землю провалился. Страх за него с каждым днем становился сильнее.

Направившись в кабинет, вновь мысленно обратилась к пресловутым документам, о которых говорил тогда детектив. Обыскав весь чердак и старую комнату отцу, я так и не нашла того, что хотя бы отдаленно напоминало искомые данные. Поэтому решила еще раз нагрянуть в его рабочую обитель.

За следующие пару часов я перевернула кабинет вверх дном, вытащив все содержимое стеллажей, тумб, ящиков стола. Следом простучала стены, предположив, что где-то мог крыться тайник. Пол тоже не избежал моего внимания.

Почти утратив надежду найти здесь хоть что-нибудь, я устало плюхнулась в кресло и развернулась к столу, уставившись на фотографию матери. Мы с ней похожи. Те же зеленые глаза, та же улыбка… Жаль, так и не смогла увидеть ее воочию. Где-то в груди кольнуло, но я не позволила грусти меня одолеть. Не в этот раз.

Взгляд невольно скользнул к выдвинутым ящикам и неожиданно зацепился за одну деталь. Встрепенувшись, я резко выпрямилась и принялась осматривать верхние секции, сравнивая. Визуально они казались одинаковыми, но, если присмотреться, левый ящик был глубже. Выдвинув правый до упора, я опустилась на пол на колени и стала осматривать его со всех сторон.

Ожидала увидеть какую-нибудь кнопку или защелку, подозревая, что здесь все же есть двойное дно. Но единственное, что мне удалось обнаружить, – крошечное отверстие в углу.

Взгляд лихорадочно окидывал пространство вокруг в поисках тонкого и длинного предмета. В итоге я схватила ручку, разобрала ее, достала стержень и просунула кончик в выемку.

Раздался щелчок. Дно слегка приподнялось.

На миг я затаила дыхание, одновременно желая обнаружить в потайном отсеке искомые документы и в то же время моля, чтобы там ничего не оказалось, поскольку боялась перемен, которые могли принести новые открытия об отце. А я только свыклась с предыдущими.

Поддев край тонкого дерева, я потянула вверх. Прямо под деревяшкой лежал тонкий металлический ящик, наподобие банковской ячейки.

Дрожащими руками достала его и положила на стол.

В крышке виднелось отверстие под небольшой ключ. Я еще раз заглянула под двойное дно ящика, но, разумеется, больше там ничего не оказалось. Было бы слишком наивно полагать, что ключ будет лежать рядом с ячейкой.

– Черт. – Я развернулась к портрету отца и с укоризной спросила: – Ну, и где ты его хранил?

Суровым взглядом он взирал на меня с высоты своего картинного роста, пытаясь уязвить. Или же мне так только казалось.

Рука невольно поднялась к шее, будто пытаясь нащупать незримый кулон… Поразившись своему же действию, я нахмурилась и, продолжая смотреть на нарисованное лицо Томаса Кейна, вспомнила, как за пару дней до своей гибели он подарил мне цепочку с маленьким ключиком. Обратившись к образам прошлого, попыталась сосредоточиться и воспроизвести в памяти его слова.

– Ну же… Что ты тогда сказал, папа? – Закрыв глаза, принялась бормотать себе под нос. – Ключ. Кулон. Цепочка. Твои слова… Ты сказал, что это важно. Что когда-нибудь…

Да. Верно.