Одержимые

— Я рад, что ты настолько доволен собой, Адальберт. Ведь мы оба знаем, что так было не всегда. Так что же я могу сделать для тебя, чтобы ты был в достаточной мере вознагражден за свои усилия предстать передо мной?

— Думаете, я пришел вести переговоры? Хотите оскорбить меня? — Голос испещренного шрамами мужчины дрожал от высокомерия. — Я здесь, чтобы после всех лет ожидания и отчаяния взять, наконец, свой трофей: голову обессилевшего существа, которое слишком долго поганит землю, по которой я хожу. Моего старого вероломного господина, который обрек меня на смертность только потому, что ему вдруг взбрело в голову жить как человеку. Я подарил вам достаточно времени, чтобы вы смогли усовершенствовать свою человечность. Теперь пришло время казнить вас, Этьен.

В этот миг Адам издал звук. Гортанное рычание, до глубины души испугавшее Леа. Звук, издаваемый готовым броситься в атаку зверем, совершенно не сочетался с тем молчаливым, сдержанным мужчиной, которого она знала до сих пор, — несмотря на все разговоры о крови и инстинктах. Рваные раны, которые ей довелось видеть той ночью, тоже никогда не были поводом, чтобы испугаться того, чем он был. До настоящего момента она отказывалась думать о том, что на самом деле означает господство демона. Она всегда хотела видеть только Адама, а не его темную половину…

Понимание, что молодой мужчина близок к наемнице в своей жажде битвы и подчинения, пришло к Леа совершенно неожиданно. Впервые вид Адама не вызывал романтического мечтания, а давал понять, какая сила скрыта в этом бессмертном теле.

— Не беспокойся, цепной пес, я о тебе не забыл, — смешком отреагировал Адальберт на вызов Адама. — Боюсь только, что сейчас обстоятельства складываются не в твою пользу. Если ты, конечно, не разделишься на две части… Но я предполагаю, ты не отдашь без боя ту молоденькую девушку, что у тебя за спиной, только затем, чтобы помериться со мной силами? Просто удивительно, что Этьен нашел кого-то, кто разделяет его извращение. Вы оба — воистину удивительная пара: вместо того чтобы преклоняться перед демоном, вы возитесь со смертными. Как будто они такого же уровня, как вы!

— Как бы неприятно тебе это ни было, Адальберт, — прервал профессор Каррьер речеизлияния Адальберта, — я в свое время и с тобой возился, хотя ты — всего лишь человек.

Не успела Леа полностью осознать смысл сказанного, как в комнате раздался крик ярости, за которым через доли секунды последовал хрип, где-то совсем рядом с ней.

Она быстро провела рукой по глазам. Что-то сверкающее пронеслось по воздуху. Обернувшись к профессору Каррьеру, она увидела, что у того изо лба торчит рукоятка короткого метательного ножа. Ничего не понимая, она наблюдала за тем, как профессор, оправившись после короткого недоумения, ощупал пальцами оружие, а Адам тем временем перешел в атаку.

Он в последний миг схватил мгновенно метнувшуюся вперед Трусс, прежде чем та успела броситься на Леа. Тем не менее, той удалось поцарапать виски Леа похожими на когти ногтями. Леа вскрикнула, в ужасе взглянув в сверкающие кровожадностью глаза наемницы, которую оттаскивал Адам. Сражающиеся, вместе перекинулись через высокую спинку диванчика, причем Трусс нечеловечески зашипела.

«Невероятно! Эта фурия собиралась броситься на меня!» — пронеслось у Леа в голове. И действительно, Трусс не нападала до того самого момента, когда Адама отвлекла провокация Адальберта.

За диваном послышался глухой стук, когда дерущиеся ударились об пол. И тут же накинулись друг на друга.

Леа в нерешительности поднялась. Что делать — бежать, пока Адам еще держит эту ненормальную? Но тут же взыграла совесть: она не может бросить раненого профессора на растерзание мучителям. Она нерешительно сделала шаг по направлению к Каррьеру, медленно вынимавшему нож у себя изо лба. И вдруг по-прежнему громко ругающийся Адальберт прыгнул вперед. Нанеся вертикальный удар, он вонзил длинный узкий клинок профессору в горло.

Прежде чем Адальберт успел вынуть оружие и атаковать снова, профессору удалось ударить его по колену, от чего грузный мужчина как подкошенный рухнул на пол. Адальберт застонал от боли и схватился за раненую ногу.

Леа остановилась возле Каррьера с побледневшим от ужаса лицом, молча глядя на клинок, торчащий у него из горла. Он глядел на качающуюся рукоять оружия и глаза его были гротескно расширены. Щеки его дрожали, и он открыл рот, словно хотел что-то сказать, но вместо этого изо рта волной полилась кровь, по подбородку и дальше на грудь.

Леа застыла. При виде этого все в ней остановилось: дыхание, сердцебиение, мысли. Она даже не заметила, как профессор с сочным чавканьем вырвал клинок из горла. И только когда капли кровавого фонтана хлынули под давлением из раны, жизнь вернулась к ней: она закричала словно сумасшедшая.