Одержимые

Пару минут спустя, немного даже вновь замерзнув, Лекс выпрямился и свежим взглядом оглядел не внушающие оптимизма окрестности. Было все так же темно и пусто, разве что в воздеху стал чувствоваться запах угольной котельной. Тяжело вздохнув, Лекс принялся складывать выложенные при поисках вещи в сумки, потом поднял их и даже умудрился повесить на одно плечо.

— Ну что ж, дорогие зрители, — продолжил он свой гипотетический разговор с фанатами, в который уже раз поворачиваясь к воротам, — придется лезть через забор. О, это будет эпическое видео, ваш Лекс лезет через забор. Но я могу. Я такой. Но на всякий случай запомните этот момент. Вряд ли что-либо подобное когда-нибудь повторится, потому что больше я в подобную дыру, даже на какую-нибудь другую буку, ни ногой. Если только за миллион… да хотя бы рублей. Но чтобы сразу в руки.

Решительно шагнув вперед, он вцепился в прутья и подергал их, проверяя, насколько забор крепкий. Ворота, а он схватился именно за них, заходили ходуном. Однако, не смотря на блеск надежды в глазах Лекса, падать они не собирались. Ни с первой, ни со второй и последующих попыток.

Еще раз тяжело вздохнув, Лекс отступил на пару шагов и критическим взглядом осмотрел весь забор. Что ж, за счет кирпичного цоколя, на который можно встать ногами, забор был пониже ворот. Да и перекладины там располагались ближе друг к другу. Очень будет удобно наступать на них.

— Ну что ж, вы включили запись? — продолжая незаписанный разговор с подписчиками и прочими зрителями, Лекс, тяжело шагая через наметенный дворниками сугроб, направился к забору. — Если не включили, то включайте скорее, ибо это никогда не повторится, даже за миллион, даже если куда более увесистой валютой, чем наша.

Добравшись до забора, там, где тот был ниже всего, Лекс вцепился в прутья и поднялся на цоколь. Сумки отчего-то сразу стали мешаться, да и весить будто бы стали вдвое больше. Лекс замер на мгновение, задумавшись, не перекинуть ли их через забор. На легке-то перелазить будет всяко удобнее.

— Дяденька, а дайте закурить, — послышался писклявый надтреснутый голосок.

— Слышь, братан, дай, ага? — второй голос был хриплым, будто его обладатель не особо часто им пользовался.

Лекс, продолжая попытки забраться на забор, наконец осознал, что он это и правда услышал, замер и повернулся. На фоне заснеженной освещенной светом фонарей дороги он увидел несколько темных человеческих силуэтов. А так же уловил запах спиртного и еще чего-то не особо приятного.

— Вы бы шли, куда шли, — буркнул он, отворачиваясь и пытаясь, не смотря на куртку и многочисленные подштанники повыше задрать ногу, чтобы поставить ее на перекладину.

Отчего-то сейчас казалось, что эта чертова перекладина слишком высоко.

— Дяденька, а ты чего такой борзый? — завозмущался писклявый надтреснутый голосочек.

— Слышь, братан, а ты ничего не попутал? — хриплый голос тоже возмутился.

Лекс даже не оборачиваяь только хотел было более цветасто объяснить этим товарищам, куда именно им надо уйти, как вдруг ощутил невесомость. И неведомая сила притяжения поволокла его прочь от забора, за который он тщетно пытался ухватиться покрепче. Мгновение спустя Лекс оказался на притоптанном снегу тротуара, а над ним маячили все те же тени. Лекс даже расслышал пьяные смешки, и рассмотрел сверкающие под капюшонами глаза.

Ну ты, слышь, кент, чего-то вообще не этого, — этот голос Лекс услышал впервые и он казался ему каким-то помятым. — Я тебя сейчас научу этой, как ее там? О! Вежливости.

Он приподнял своего нерадивого ученика за грудки. В лицо Лексу дохнуло даже не перегаром, а будто бы умершими дважды пьяными мертвяками.

Глава 10. Лекс в переплете

В морозную снежную ночь Лекс продолжал, против воли конечно, валяться на заледенелой земле. А над ним возвышались неясные тени ассоциальных элементов общества. В этот угол у забора не доставал свет фанаря, и поэтому тени оставались тенями.

— Да погодь ты, Сопля, дай я его подрихтую. Что-то больно у него рожа ровная, — и еще чьи-то руки вцепились в его многострадальный воротник. — От девок поди отбоя нет. А это знашь как обидно?

— Тащите его сюда, чего там в темноте-то топчетесь? — донеслось издали. — Да и нехорошо одним-то веселиться. Нам же тоже хоцца.

Лекса подняли на ноги, или даже как будто над землей, и отволокли под свет фонарей. Признанный пока еще слишком небольшим количеством фанатов музыкант принялся прощаться с жизнью, или уж как минимум со здоровьем, да и ровной роже тоже. Про себя он бормотал что-то там о том, что надо это записывать сейчас, а то потом он это повторять не будет. Видимо переклинило, и наверняка от избытка адреналина.

— И то верно, вон кака рожа гладенькая, будто он не бухал никогда, — загоготал кто-то из столпившихся вокруг Лекса. — А давайте зальем в него водяры грамм двести?

— Ты чо, Глиста, офонарел что ли? Мы же его бить собирались, — возмутился другой, — а ты тут предлагаешь водку на него тратить. Ты вообще на нее не скидывался.

— Скидывался я! Я Шпале деньги отдал. Шпала, где деньги?