Одержимые

— Похоже, что это самый удивительный ресторан в мире. Откуда взялись эти люди? — Монике здесь нравится.

— Их привозят вертолетами. Там посадочные площадки. Можно и морем, как мы. Немного подальше есть пристань для яхт. А мы высадились прямо на пляж ресторана. В перерыве между блюдами можно поплавать. Следует признать, что Марчелло соображал, что делает.

— Марчелло?

— Хозяин этого заведения. Когда он был еще профессиональным контрабандистом, то постоянно разъезжал между Сардинией и Корсикой. Изучил здесь каждый кусок побережья так же хорошо, как и пролив. С ним не могла справиться ни итальянская таможенная полиция — finanza, ни французская. Заработанные деньги вложил в неплохое предприятие. В определенном возрасте, сказал он, надо, чтобы тебя избрали в муниципальный совет, а для этого нужно солидное дело. Сюда на торжественное открытие ресторана месяц назад он привез массу людей. Были даже Мастрояни с Катрин Денев. Все только в купальниках, самые красивые дамы выступили в topless[7].

Моника с интересом прислушивается к голосу этого человека, рассматривает все вокруг. Официанты не в пример раздетым гостям ходили здесь в белых смокингах. Один из них кланяется у входа и ведет их к заказанному столику. Молодые люди сели. В этот момент Моника перестала быть безвольной девчонкой, которая позволила себя увезти на увеселительную прогулку. Сжимая в руке стакан с водой, она смотрит на своего спутника и произносит по слогам:

— Не строй иллюзий. Я не такая, как ты думаешь. Я не забыла, что ты сделал. Ненавижу тебя. А если и приехала сюда, то не ради тебя, а из простого любопытства, понимаешь? Я презираю тебя…

Она отпила немного воды, но продолжать этот неприятный разговор не стала.

Немного помолчав, как обычно, тихим, мягким голосом молодой человек ответил:

— Прекрасно. Хорошо, что ты это сказала. Я заслуживаю еще более резких слов. Не знаю, что со мной тогда случилось. В какой-то момент мне показалось, что ты мой враг и действуешь против меня, а я этого не переношу. Знаешь, я воспитывался без отца, с детских лет мне самому всегда приходилось защищать себя. Но это к делу не относится, я тогда поступил просто подло. Уже через несколько минут понял это, жалел, страшно жалел, но боялся вернуться к тебе. Послал цветы, больше ничего сделать не мог. Только сейчас собрался с духом. Вчера на приеме у Фабера говорили о тебе. Ты их всех интригуешь своим одиночеством, впрочем, так тоже можно добиться колоссального успеха. Не знаю только, нужно ли тебе это. Не имею права вмешиваться в твою жизнь, но, вероятно, тебе хватает Роберта или какого-нибудь случайного знакомого, вроде того парнишки, которого я видел сегодня на твоем пляже.

— Джиджи Мораветти. Наши отцы знакомы, — вежливо объяснила она, снова вслушиваясь в этот голос и слова, которые доходили до нее.

— Мораветти? Сын заведующего канцелярией президента?

Моника утвердительно кивнула головой. Чувствуя, что снова окажется в глупом положении, она быстро сказала:

— У тебя преимущество. Ты знаешь, кто я, кто мой отец, друзья, знакомые. Для меня ты «господин никто». Человек не только без фамилии, но и без имени. Чем занимаешься, кроме того, что постоянно звонишь мне и появляешься без предупреждения? Считаешь, что это нормально?

— Думаю, что так дальше продолжаться не может. — Он поднялся и, поклонившись, представился: — Энрико Фабиани, или попросту Рико, родом из Бруклина, отец пекарь, мать домохозяйка. Шесть лет изучаю в Европе политические науки. С переменным, а иногда, можно сказать даже, с сомнительным успехом. Деньги имеются. Даже не столько отцовское наследство, сколько благодаря тому, что в свое время я вложил кругленькую сумму в дело, которое неплохо развивается. Именно из-за того, что я занят этим делом, с учебой у меня не все клеится. Итак, я американец итальянского происхождения, на старой родине чувствую себя прекрасно, а то, как я говорю по-итальянски, — заслуга моих родителей. Никто не поверит, что я родился за границей, правда? Мне двадцать шесть лет, и я влюблен без взаимности.

Теперь уже Моника полна сочувствия к этому мальчику, которому пришлось идти по жизни самому. Похоже, парень он сообразительный, да к тому же еще везучий.

— Знаешь что, Рико? Может, я не из одного любопытства приняла твое сегодняшнее приглашение…

Он закрывает своей рукой ладонь Моники, легонько сжимает ее и тихо говорит:

— Спасибо.

Потом был прекрасный обед, отличное вино, лица, известные по теле- и киноэкранам, неожиданно открывшаяся радость общения с Рико, наконец, убаюкивающее возвращение среди искрящегося моря. И только в пять часов вечера Рико оставляет ее в том месте, откуда взял на прогулку. Моника медленно взбирается по каменным ступенькам к дому, несколько раз оборачивается к морю, чтобы взглядом проводить катер Рико. Дома она узнает, что какой-то молодой человек, пришедший туда с пляжа, куда-то звонил, обеспокоенный неожиданным отъездом синьорины. Мария говорит, что они уже собирались сообщить в полицию, когда увидели приближающуюся моторную лодку.