Одержимые

Он проснулся с головной болью. Не помогали ни хлещущие струи душа с переменной температурой, ни стакан средства от похмелья. Он сел в кресло, закутавшись в махровый халат. Головная боль угнетала его. Впервые в жизни Босс не испытывал желания работать, действовать, видеть людей. Возможно, это результат слишком интенсивной работы — в течение нескольких недель он не мог найти дня, чтобы выбраться в море на своей лодке, а может, все чаще напоминающее о себе бремя прожитых лет. Перешагнув через семидесятилетие, он шутил во время приема по случаю своего дня рождения, что только сейчас он по-настоящему хорошо себя чувствует, словно прожитые десятилетия были лишь интенсивной тренировкой для достижения полной активности, которая наконец пришла к нему. Нечего скрывать от самого себя, что именно с этого приема, который был четыре года назад, он начал пить ежедневно. И в одиночестве. До сих пор все было хорошо. Разрумянившийся от утреннего душа, благоухающий изысканными лосьонами после бритья, он неизменно являлся в свой кабинет и начинал день с просмотра донесений, приходящих со всего мира. Так было до сегодняшнего дня.

Босс соединился по телефону с дежурным Национального совета безопасности.

— Сегодня меня на работе не будет, — сказал он, — если что-то срочное, то звоните… Никакого врача. Если пришлешь кого-нибудь, я к чертовой матери его вышвырну. Понял?

Положив на место трубку, он какое-то время боролся с желанием отключить аппарат специальной телефонной связи, защищенной от подслушивания. Нет, этого делать нельзя. Если он не поднимет трубки в момент вызова, то автоматически будет объявлена тревога. А черт бы их всех побрал! Босс с трудом потащился к бару, налил в бокал виски, выпил залпом и тяжело прислонился к стойке. Алкоголь понемногу разогревал внутренности, добирался до головы, усмиряя боль, возвращая способность мыслить. Он выпрямился и вздохнул с облегчением. Теперь можно подумать о планах на сегодняшний день. К счастью, сегодня не среда, значит, не нужно идти с докладом к президенту. Остается только надеяться, что в мире не произойдет ничего такого, из-за чего может быть созвано совещание у президента. А все же паршивая у него работенка, от которой практически даже невозможно передохнуть. Но именно такую роль он определил себе сам, стремясь к этой цели всю свою жизнь.

Да, сейчас он себя чувствует значительно лучше. Босс отбросил халат — символ утренней слабости и надел костюм. Как раз в этот момент позвонил Степпс с вопросом, не желает ли Босс прочитать донесения, которые он, Степпс, готов немедленно и лично ему доставить. Он согласился и велел адмиралу явиться через час. Похоже, ничего не выйдет из его лентяйничанья, вся эта затея была ни к чему, следовало превозмочь себя и ехать на работу. Однако что-то его удерживало, отвлекало от служебных дел. Степпс привезет донесения, он просмотрит их и вернет обратно, не принимая решений. Босс был в состоянии, которое сам определил как бунт против ежедневной рутины. Раньше избавиться от такого состояния помогало море, на котором он давно уже не был, ну и поделом ему!