Одержимые

Допрашивающий встал, приоткрыл дверь и кивнул головой. Двое одетых в черное полицейских появились тотчас же и встали рядом с арестованным.

— Я требую немедленно сообщить о моем задержании американскому консулу! — только и смог выдавить из себя Рико.

На лице седоволосого мужчины появилась снисходительная улыбка.

— Конечно, господин Фабиани, конечно. Как вы пожелаете.

Во время личного обыска и переписи вещей Рико был вне себя от своего бессилия. Сюрприз, который ему приготовили в Италии, оказался совершенно неожиданным. Он совершил ошибку, однако не знал, где и когда. Именно это больше всего его и беспокоило.

Как хорошо, что отец Джиджи позвонил министру внутренних дел и попросил, чтобы тот взял под опеку сына, который проявляет большой интерес к дочери похищенного. Через час после этого разговора посланец министра отыскал Джиджи в пансионате и предложил ему свою помощь.

— Помощь? — удивился Джиджи. — Я никакой помощи не жду и не нуждаюсь в ней. О моих подозрениях я заявил полиции. Делу, как у вас обычно бывает, не придали значения, только и всего. Я много раз просил, чтобы мне сказали, где находится Моника, но именно в этом мне отказали. А теперь вы являетесь с предложением помочь?

— Прошу нас извинить, синьор Мораветти, у нас уйма дел. Синьорину Пирелли мы изолировали прежде всего от журналистов. Она в доме друзей ее отца. Если вы пожелаете, я могу вас туда отвезти. Пожалуйста, вот номер ее телефона.

— Поехали, сейчас же поехали. Я не буду звонить, она вряд ли захочет меня видеть.

Но она хотела. Ему даже показалось, что она рада его появлению.

— Хорошо, что ты меня разыскал. Ты привез какие-нибудь новости, знаешь что-нибудь об отце?

— К сожалению, — он развел руками, — ничего не знаю.

— Я принесу тебе кофе, хочешь?

— Никуда не ходи. Давай лучше поговорим. Тебя информируют о ходе следствия?

— Да. Ежедневно кто-нибудь звонит, то министр, то какие-то комиссары. Говорят, что проводятся обыски, облавы, не оставляют без внимания любые заявления от населения, но результатов никаких.

— Ну что же, будем надеяться. Ведь в любой момент ты можешь узнать, что отец освобожден, что он цел и невредим.

— Дай бог… Но не трать время на утешения. Все равно не рассеешь мои опасения. Я боюсь за отца, очень боюсь. Может, его уже убили, может, убьют сегодня или завтра. Никто на свете не может гарантировать мне его безопасность. Господи, если бы я знала кого-нибудь из них, из этих «Огненных бригад»… Почему, скажи мне, это должно было случиться именно с моим отцом?

— Никто не ответит на твой вопрос, Моника. Я так бы хотел тебя утешить. Может, поедешь в Рим и поживешь у нас? Мама была бы рада.

— Не тронусь с места, Джиджи. Отца, вероятно, держат тут, в Милане. Я это чувствую.

— Тебе нельзя выходить?

— Я сама не хочу. Представляешь себе толпы журналистов, телевизионные камеры, нездоровое любопытство? Это ужасно.

Джиджи было ее очень жаль. Он знал, что не располагает ничем, что могло бы ее утешить. А ему хотелось облегчить ее страдания. Интересно, тот человек, который бывал у Моники, поддерживает ли отношения с ней? Задать ей прямо вопрос он не осмеливался, но Моника сама сказала об этом.

— Я была в дороге, когда узнала о несчастье с отцом. Мы ехали в Париж. Рико тотчас же отвез меня в аэропорт. Ему пришлось остаться. Надеюсь, что он вот-вот здесь появится. Я только что звонила ему в бюро, там ничего не знают. В чем же дело, почему он не приехал?

— Наверное, дела, ничего удивительного.

— Ты так думаешь? До сих пор он держал слово. Сказал, что вернется на следующий день. Может, и с ним что-нибудь случилось?

— Ну зачем думать только о плохом.

— Я рада, что могу с тобой откровенно поговорить. Меня мучает совесть. Если бы я не уехала, им не удалось бы так легко похитить отца.

— Я не думаю, что они выполнили эту операцию без надлежащей подготовки. Они знали, что тебя нет дома, должны были знать.

— Как, откуда?

— Трудно сказать. Но такого рода работу выполняют обычно очень четко. Им, вероятно, пришлось рассмотреть множество вариантов. И они выбрали самый подходящий. Я уверен, что «Огненные бригады» знали о твоем отъезде. Кому ты об этом говорила?

— Пожалуй, никому. Позвонила отцу, и все.

— А сокурсникам на факультете?

— Нет. Собственно говоря, я ни с кем не дружу. Кроме Роберта, но с ним я не виделась уже несколько недель.

— Выходит, вот оно как…

— Что значит «выходит»?

— Три варианта: или твой разговор подслушали, или отец кому-то сказал о твоем отъезде, или…

— Продолжай!

— Или этот твой знакомый сообщил кому-то о вашей поездке.

— Ты с ума сошел! Если и говорил, то о своей служебной командировке. Перед сослуживцами не стал бы он хвастаться, что едет со мной, ведь это вряд ли помогло ему выполнять свои служебные обязанности.

— Логично.

— Что логично?

— То, что ты говоришь. Таким образом, остаются два первых предположения.

— Перестань. Твои предположения ничего нового не вносят. Полиция давно уж до этого додумалась.

— Я не уверен. Сомневаюсь во всем, что касается эффективности их действий.