Одержимые бессмертием

Сразу скажу, что подобраться ко мне под видом собрата-люмпена ему не удалось, хоть и хотелось, конечно: охрана у меня была на уровне, и состояла она давно уже не только из моих собратьев по клану: люди шли ко мне со всей Москвы и даже из-за ее пределов. Я помогал всем нуждающимся — не бессмертием, конечно, а только самым необходимым: едой, одеждой, аккумуляторами и прочим, что Купол поставлял мне в требуемых количествах соответственно заключенному между нами договору. Грабер, пока не удрал, вел у меня финансовые отчеты по кредитам в счет общей суммы за бессмертие для всех олигархов Купола и их семей. Вот только с поставкой оборудования и главного для нас — электронных батарей — пока были проблемы, до сути которых я никак не мог докопаться, но подоплеку подозревал. По поводу финансирования и обеспечения этих поставок у меня был договор с Левински, но ему местные олигархи, насколько я понимаю, перекрыли доступ, стоило ему покинуть планету — да просто-напросто вышвырнули его из дела, рассчитывая подгрести все под себя. Естественно, первое, что он сделал, — это заморозил мне поставки аппаратуры. Зная Левински, как успел узнать его я (как-никак довелось примерять на себя не только его внешность, но и психотип), можно было поручиться, что он не ограничится блокадой поставок, а постарается добраться до аппарата любыми путями. Не думаю, что мирными. Такие вот невеселые у нас закрутились дела. Меня все это время потчевали баснями: для разрешения на доставку научной аппаратуры на парию четвертой категории не собрано, видите ли, еще достаточного количества бумаг. И все тут. Короче, олигархи своею непомерной жадностью накликали на нас кучу проблем и сами задерживали себе вступление на стезю вечной жизни.

Так вот, возвратимся к началу: я теперь обладал реальной силой — немалой и неплохо вооруженной, вопреки запрету на огнестрельное оружие в Свободной Зоне. Да, такое оружие было в Москве редкостью и дефицитом. Но оно БЫЛО. И те, у кого оно имелось, шли ко мне: я давал им хлеб, теплую добротную одежду, и, главное, я давал им работу по охране и патрулированию нашей территории, разраставшейся день ото дня. Словом, так уж сложилось, что практически все оружие, так или иначе попадавшее когда-либо в город, осевшее и рассеянное по его огромной территории — огнестрельное или лучевое, — стеклось теперь ко мне. Я нашел специалистов — оказалось, что в моем родном городе можно найти любого специалиста (когда речь не идет о премудростях вроде нейробиологии), — и организовал производство боеприпасов. Плюс к тому у нас имелись в большом количестве арбалеты, мечи, сабли и так далее — масса разнообразного лома, против которого, как известно, вообще нет приема.

Такая примерно обстановка сложилась к тому времени, когда умер профессор Рунге. А через три дня после его смерти исчезли Жен и Грабер — вместе с нашим внепогодником.

— На машине сбежали, — прокомментировал Мультик свой доклад об их исчезновении. — Ясное дело — в Купол подались.

Со второй частью этого заключения я был полностью согласен: после смерти профессора Грабер стал сам не свой — периоды замкнутости чередовались у него с безобразными срывами, что я определял как потерю веры в наш успех, но не слишком этим озабочивался — проблем мне и без того хватало. Я недооценил бывшего шефа, просто упустил из виду его природную склонность отыскивать для себя в безвыходной ситуации индивидуальный лаз, не брезгуя при этом такими расхожими в оперативных кругах понятиями, как подлость и предательство. Он задумал переметнуться, да не с пустыми руками, а обеспечив себя единственным средством, через которое, он это знал отлично, можно будет, окопавшись в Куполе, давить на меня: он прихватил с собой Жен, наверняка предварительно как-то выведя ее из строя. Не исключено, что и убив — с тем, чтобы она там потом на их глазах ожила, подтвердив его легенду.

Мурзанев, с которым я поддерживал постоянную связь, пока упорно отрицал, что под Куполом находятся двое бессмертных. Его молчание я связывал с тем, что, отсканировав Грабера и Жен, они получили сведения о смерти профессора, а также и о том, что возможностей одарить бессмертием у меня осталось максимум на три персоны. Реакция, видимо, была идентична взрыву тротиловой шашки в огромном паучьем гнезде: они там, наверное, с ума посходили, разбираясь не столько в том, как бы получше вытянуть у меня этот остаток бессмертия, сколько не в силах решить — кому он достанется. А мне оставалось ждать, когда они по окончании паучьей свары родят и выставят мне какие-то условия.