Одержимые блеском: о драгоценностях и о том, как желание обладать ими меняет мир

Она покрывала лицо густым слоем белил и украшала себя фунтами жемчуга. Хотя настоящая любовная жизнь Елизаветы I является предметом ожесточенных споров, королева до самой смерти поддерживала имидж девственницы. К тому моменту, когда ей исполнилось сорок, «культ Елизаветы», которую называли Глорианой, набирал обороты. Все ее портреты, подобно иконам, следовало снабжать официальной табличкой. В центре всех портретов был жемчуг, а также другие религиозные символы, олицетворявшие ее девственность, христианскую добродетель и женственность[188]. Елизавета стала одновременно служанкой народа и живым божеством, эффективно нейтрализовав любую ее критику как правительницы Англии с точки зрения пола, отсутствия мужа или ее религии.

Тщательно культивируемый имидж королевы требовалось постоянно поддерживать. Официальные портреты, полные символов, были только началом. Каждое лето Елизавета устраивала процессии, во время которых народ мог любоваться своей Глорианой с белым лицом, утопающей в жемчугах. Со временем день ее вступления на престол стал национальным праздником, хотя для католической Европы это был День святого Гуго. Елизавета возобновила традицию турниров и поединков, созданную ее отцом, но с существенными модификациями. Во время правления Генриха VIII эти турниры были спортивными соревнованиями для мальчиков. Елизавета превратила их в модные, гламурные события, целью которых было объединение английского народа в духе величия, рыцарства и великолепия времен короля Артура. По словам Джона Гая, «в этом протестантская пропаганда соединилась с изящной любовью, рыцарской и классической традициями, чтобы создать легенду о Елизавете как о девственнице-весталке реформированной религии, которую ее рыцари будут превозносить по случаю этого нового, почти религиозного праздника»[189].

История Елизаветы I во многих отношениях – это прямая противоположность истории несчастной Марии Антуанетты. Французскую королеву тоже ассоциировали с драгоценными камнями, но совершенно в ином качестве. Обе женщины еще при жизни стали символами. Но если Мария Антуанетта олицетворяла собой сексуальную, экономическую и моральную вину, Елизавета руководила тем, как ее воспринимали подданные, и использовала это восприятие как инструмент. Она использовала позитивные моральные коннотации драгоценных камней, чтобы достичь отраженных добродетелей.

Клеопатра носила изумруды, чтобы выглядеть богатой и сильной. Елизавета носила жемчуг, чтобы выглядеть девственной и святой. Та же игра, аспекты разные. Но изумруды принадлежали Египту. Жемчуг Англии не принадлежал. Он принадлежал Испании[190]. И Испанию это не забавляло.

Не слишком секретная служба ее величества

Когда Елизавета унаследовала трон, инфраструктура Англии разваливалась на части, страна находилась на грани новой религиозной гражданской войны и оказалась перед лицом военной угрозы из-за рубежа. Хуже всего, что Филипп привык использовать английскую казну для финансирования войны (той самой, во время которой англичане потеряли Кале) и не стал возвращать долг. Поэтому Англия оказалась на мели. Что же делать девушке? Если эта девушка Елизавета I, то ответ один: нанять пиратов.

Или каперов. Капер – это гражданское лицо, а не морской офицер, которому разрешено правительством атаковать чужеземные суда в военное время. Корабль капера назывался «приватир». Имеющие официальное разрешение каперы могли весьма эффективным способом мобилизовать больше людей и кораблей во время войны, но не платить им в мирное время. По сути, это флот, но который сам себя финансирует. Любая ценная вещь становилась собственностью команды, сумевшей ее добыть. Каперы были сильной свободной рукой государства и весьма прибыльной профессией для моряков.

Разница между капером и пиратом – это всего лишь вопрос перспективы. С практической точки зрения пират и капер делают одно и то же: терроризируют, грабят и топят вражеские суда. Единственная ощутимая разница состоит в том, что у каперов обычно имеется официальное (иногда даже письменное) разрешение заниматься тем, чем они занимаются. Более того, каперы щедро платят государству, что превращает их в пиратов, которые платят налоги.