Одержимые блеском. О драгоценностях и о том, как желание обладать ими меняет мир

Ювелирные яйца были, пожалуй, самой впечатляющей добычей коммунистов. Но они оказались под угрозой. Ленину удалось пробудить в людях дикую ярость и ненависть, которую он сумел направить на разрушение прежнего порядка. Частная собственность принадлежала всем. Банковские ячейки опустошали, шкатулки с драгоценностями вскрывали и раздавали украшения всем желающим. Даже церкви больше не были священными и неприкосновенными: иконы и украшения срывали со стен, вырывали из алтарей. Это была черная зависть, вырвавшаяся наружу. Даже русский писатель-социалист Максим Горький, «буревестник революции», открыто противостоявший царскому правительству в течение долгих лет, личный друг Ленина, не смог скрыть своего отвращения. Он осудил то, что называл «злобным желанием разрушать предметы редкой красоты». Горький написал: «Они грабят и продают музеи и церкви, продают пушки и ружья, тащат все с армейских складов, грабят дворцы бывших великих князей; все, что можно украсть, украдено, все, что можно продать, продается»[238].

И все же это не было случаем черной зависти, желанием лишить богатых их имущества и привилегий. Не было это и случаем белой зависти, которая привела к деструктивному поведению. Ничего общего с использованием пиратского флота, чтобы украсть у соседа то, что вам не принадлежит. Эта революция сумела объединить белую зависть беспрецедентно многочисленного низшего класса, нуждавшегося и желавшего больше, с массовой и обладающей законным статусом черной завистью. Так создавалась социальная система, в которой богатство становилось проблемой. Это была санкционированная государством черная зависть в сочетании с настоящей депривацией.

В новой Красной России у так называемых белогвардейцев – аристократии и буржуазии – можно было взять все и пользоваться этим, пока кто-то другой, более сильный, не отберет это у нового владельца. Всё и все оказывались подходящей целью для гнева миллионов. Горький настаивал на том, что «в течение двух революций и одной войны я наблюдал сотни случаев этой темной мстительной потребности разбить, изуродовать, высмеять и обесчестить красоту»[239]. Это был ядовитый плод союза белой и черной зависти. От этого союза родилось то, что мы теперь называем Коммунистической Россией.

Нигилистская революция

После 1917 года пасхальных яиц Фаберже больше не было.

К 1918 году большевистская революция была в разгаре. Одна шестая часть мира была вынуждена смириться с принципами и идеалами большевиков. Коммунисты выкорчевывали русскую культуру и переписывали собственную историю, поэтому большинство фактов о них, которые мы считаем подлинными, на самом деле выдуманы. К примеру, представление о том, что при новом коммунистическом режиме народу стало жить лучше, чем при царской власти, – это в лучшем случае абсурд. Все осталось по-прежнему. Но в большинстве случаев все стало намного хуже.

Многие представляют Россию до 1917 года как вотчину невероятно богатой императорской семьи и страну нищих неграмотных крестьян. Это неверно.

До революции в России было больше богатства, чем во всей остальной Европе вместе взятой, и это богатство было не в карманах Романовых. Хотя Романовы определенно были самой богатой монархией в Европе, но в России было немало других весьма состоятельных семей, дворянских и простых, которые могли бы потратить больше, чем августейшие родственники Романовых на Западе. Далее следовал весьма многочисленный класс буржуазии: промышленники, ученые, банкиры, юристы и люди, подобные Фаберже, – который был удивительно успешным и невероятно богатым. С экономической точки зрения страдающим классом были, разумеется, крестьяне, бывшие крепостные, многие из которых жили ничуть не лучше, чем до освобождения. И все же у них не было настоящего желания изменить систему управления. Февральская революция была всего лишь требованием: нынешний царь должен отречься от престола в пользу своего брата. Некоторых из протестующих устроил бы представительный орган власти, который собирался создать Александр II, «царь-освободитель». Но большинство просто устало от Николая II.

Это было до Красного октября. Потому что Октябрьская революция была переворотом, а не отражением воли народа. У нового правительства не было народной поддержки, необходимой для сохранения власти. Поэтому коммунистам пришлось прибегнуть к грубой силе и экономическому терроризму, чтобы контролировать собственную страну. Именно это они и делали без всякой жалости. Они начали с того, что отобрали имущество у всех, кто не был членом партии, особенно у таких людей, как Фаберже и другие успешные предприниматели. Чтобы закрепиться в огромной стране, большевики начали создавать лагеря принудительного труда и устроили в стране голод, чтобы сотни тысяч умерли без еды.