Одержимые. После

Но он уж не слушает, утягивает ее за собой в сторону выхода. Через пять минут они уже несутся на машине в сторону королевской яхт-марины, заставляя опять сходить с ума охрану.

Когда сходят на берег, Фахд снова увлекает Амаль за собой- в сторону яхт-клуба.

–Смотри,– говорит, показывая на огромную шикарную яхту, на которой аквамарином написано «Маликат кальби» (араб.– Королева моего сердца).

–Что это?-не понимает Амаль. Да, красивая яхта, даже шикарная, но в чем суть?

Он заводит ее на борт, вдет в капитанскую рубку. Девушка видит дисплей и охает. Он весь инкрустирован жемчугом…

–Ровно сто двадцать два дня, Амаль,-прижимает ее к себе, целуя,– сто двадцать две жемчужины. Каждый день- жемчужина, за которой я нырял, наказывая себя за неосмотрительность и тот идиотский инцидент, заставивший тебя так разочароваться во мне… Между мной и той шмарой ничего не было. Это была провокация, Люльти. Они специально решили внести в мою семью смуту перед заключением важной газовой сделки с Афинами. Подлый, действенный, как оказалось, ход…

–Фахд, я…– пытается она что-то ответить, но он не дает. Уводит за собой наверх яхты. Снова порывисто прижимает к себе и целует.

–Эта яхта- мой подарок тебе на тридцатилетие. Я знаю, что бессмысленно рассказывать о всех ее технических характеристиках, тебя все равно это не впечатлит. Так что может быть, хотя бы жемчужная панель в формате «хэнд мейд» понравится…

–Дурак,– улыбается ему, целуя в ответ.

–А это,– вытаскивает из кармана еще две жемчужины,– я выловил в тот день, когда сбился с курса… Посмотри, они того стоили- почти идеальные, Люльти… И тоже твои… Все твое… Весь мир твой. Сама реши, что с ними делать, но знай, что в каждой из них мое сердце…

Он вкладывает ей в руку идеальные перламутровые сферы, а Амаль улыбается.

–Это будет двойня, Фахд. Два мальчика… Думаю, мы оставим эти жемчужины для них. Подарят девушкам, которых выберут. Уверена, как и все Макдиси, выбор будет очевиден и безальтернативен…

Он слышит ее слова и дергается от очередного укола эйфории. Двое… Мальчики. В ее утробе. Плоть от его плоти…

Опускается перед ней на колени и целует живот.

Амаль накрывает руками его черные густые волосы и закрывает глаза, отдаваясь моменту, который, наверняка, останется в памяти навсегда.

А на следующее утро все мировые таблоиды вышли с передовицами с фотографиями правителя Дубая Фахда Макдиси, стоящего на коленях перед своей женой и с лаконичной подписью «Счастливый и вечно влюбленный правитель».

Правда, времени смаковать момент и даже изучать очередные тонны комментариев пользователей на этот раз у Амаль не было. В Дамаске разгорелся очередной семейный скандал, и если она думала, что пожар вспыхнет от Мадлен, то ошибалась. На этот раз «поджигателем» выступил Карим…

Глава 7

Анвар

Она спала. Хрупкая, беззащитная. Эфемерная. Удивительная. Сел рядом, на краешек кровати. Тихо-тихо, чтобы не нарушить ее покой, не спугнуть чуткий сон. А он точно знал, она спит беспокойно. Иногда мучается бессонницами, которые, казалось сейчас, в ее положении, усугубились особенно. Все потому, что она очень субтильная. Ребенок забирает много ее сил, провоцирует анемию, зажимает кровоток, от этого все время мурашки по конечностям и чувство атрофированности. Он специально говорил с врачом, чтобы она не знала, а то расстроится, что он влезает в ее «женские тайны». Такая наивная… Какие у нее могут быть от него тайны. Никаких… Он маниакально знал о каждом ее шаге, каждом движении. Получал изощренное удовольствие от этого чувство оберегающего контроля.

Эта любовь накрыла его цунами. Не постепенно, не планомерно, а одним глотком воздуха. Вдохнул-и всё, пропал… Или напротив, спасён… Многие шептались у них за спиной- почему? Далия была красивой девочкой, но явно ягода не поля Анвара. Простая семья, пусть и интеллигентная. Работа балериной- далеко не самая почетная специальность на Ближнем Востоке.

А вот он сразу знал ответ. Как только увидел ее. Сразу почувствовал. Перед ним стояла девочка, о которой отчаянно хотелось заботиться, защитить, закрыть от всего мира. И он тоже это почувствовал- легкую ностальгию по своему первому сильному чувству- неподдельным эмоциям к взрослой прекрасной женщине, в чей фантом он был, как казалось, влюблен столько, сколько помнил себя…