Одержимые (сборник)

Я приложил ухо к ее груди и не мог расслышать ни малейшего удар. Легкие тоже не работали: я взял ручное зеркало и приставил его к полуоткрытым губам - ни единое легчайшее дыхание не помутило его поверхности.

- Я думаю... - сказал Беккерс. - Я думаю...

Он прервал сам себя:

- Надо позвать врача.

Я вскочил.

- Да, конечно. Сию же минуту. Напротив в доме есть врач... Ступайте туда. А я побегу на угол, к моему приятелю, доктору Мартенсу. Он, наверное, дома.

Мы вместе кинулись вниз по лестнице. Я слышал, как Беккерс уже звонил у подъезда напротив. Я побежал со всех ног и вот наконец уже стоял у двери доктора Мартенса и нажимал кнопку. Никто не являлся. Я позвонил еще раз. Наконец, я нажал кнопку и продолжал держать ее пальцем, не отпуская. Все еще никого. Мне казалось, что я стою здесь уже целые тысячелетия.

Наконец показался свет. Мне открыл сам доктор Мартенс в рубашке и туфлях.

- Что значит этот набат?

- Да я жду тут без конца...

- Извините. Прислуга ушла, я был совершенно один и, как видите, занимался туалетом. Я собираюсь уходить в гости. Что у вас такое случилось?

- Пойдемте со мной, доктор! Сию же минуту!...

- Как? В рубашке? Я должен, по крайней мере, надеть хоть брюки. Зайдите. Я буду одеваться, а вы в это время расскажете, что у вас случилось.

Я прошел за ним в его спальню.

- Вы ведь знаете маленькую Анни? Вы, кажется, встречали ее у меня. Так вот...

И я рассказал ему, в чем было дело. Наконец он был готов. О небо! Теперь он опять зажигает сигару.

На улице навстречу нам попался Беккерс.

- Ваш врач уже там, наверху? - спросил я его.

- Нет, но он должен прийти каждую секунду. Я поджидаю его здесь.

Когда мы подходили к дому, из противоположного дома вышел господин это был другой врач. Мы все четверо поспешили вверх по лестнице.

- Ну, где же наша пациентка? - спросил Мартенс, который вошел в мою комнату первым.

- Там, на диване, - сказал я.

- На диване? Там никого нет!

Я вошел в комнату - Анни там уже не было. Я онемел...

- Может быть, она очнулась от обморока и легла рядом на постель? заметил другой врач.

Мы вошли в спальню, но и там никого не было. И даже кровать была совершенно нетронута. Мы прошли в комнату Беккерса, но Анни не было и там. Мы искали в кухне, в комнате хозяйки, во всем этаже - повсюду. Она исчезла...

Мартенс смеялся:

- А ведь вы напрасно всполошили нас... Она преспокойно ушла домой, пока вы рассказывали нам, мирным гражданам, страшные истории.

- Но в таком случае ее должен был увидеть Беккерс. Ведь он все время был внизу, на улице.

- Я ходил то туда, то сюда, - сказал Бекерс. - Могло случиться, что она как-нибудь и проскользнула за моей спиной из дома.

- Но это же совершенно невозможно! - воскликнул я. - Она лежала без всякого движения, в состоянии полного оцепенения. Сердце не работало, легкие не действовали. Никто в таком состоянии не сможет ни с того ни с сего встать и благополучно уйти домой.

- Она разыграла перед вами целую комедию, ваша Анни, и, наверное, от души хохотала над вами, пока вы носились в полном отчаянии по лестницам - за помощью...

Врачи, смеясь, ушли. Вскоре после этого вернулась хозяйка.

- Ах, барышня уже ушла?

- Да, - сказал я, - она ушла домой. Со мной будет ужинать господин Беккерс. Могу я вам предложить, господин Беккерс?

- Благодарствуйте! - промолвил он. - С удовольствием.

Мы ели и пили.

- В высшей степени интересно было бы знать, что все это значит?

- Вы будете ей писать? - спросил Беккерс.

- Да. Конечно. Всего охотнее я сам бы сходил к ней завтра же. Предлог можно найти всегда. если б только я знал, где она живет.

- А вы не знаете, где она живет?

- Не имею ни малейшего представления. Я не знаю даже, как ее зовут. Я познакомился с нею месяца три тому назад в трамвае, а потом несколько раз встречался с нею в выставочном парке. Я знаю только, что она живет в ганзейском квартале, что у нее нет родителей, но зато есть богатая тетка, которая адски за ней надзирает. Я зову ее Анни, потому что это имя очень подходит к ее фигурке. Но она может зваться Ида, Фрида, Паулина - почем я знаю.

- Как же вы в таком случае переписываетесь с ней?

- Я пишу ей, - впрочем, довольно редко - на имя Анни Мейер, почтамт,

28. Не правда ли, какой хироумный адрес?

- Анни Мейер, почтамт, 28, - задумчиво повторил Фриц Беккерс.

- Итак, prosit! - господин Беккерс. За наши дружественные отношения. Хотя анни терпеть вас не могла, все-таки сегодня вечером она уступила вам местою

- Prosit!

Стаканы зазвенели один о другой. Мы пили и болтали, и было уже очень поздно, когда мы расстались.

Я вошел в спальню и подошел к открытому окну. Внизу, под окном, расстилался большой сад. Лунный свет играл на листьях, слегка трепетавших под тихим ветром.

И вдруг мне показалось, будто там, внизу, кто-то позвал меня по имени. Я внимательно прислушался - вот опять послышалось это... Э т о б ы л г о л о с А н н и .

- Анни! - крикнул я в ночной тишине. - Анни!

Но ответа не было.

- Анни! - еще раз крикнул я. - Ты там, внизу?

Никакого ответа. Как она могла попасть в парк? И в такое время?

Несомненно, я был пьян.