Одержимые сердца

Я вернулась на первый этаж, в холл, села в кресло у камина и, читая дневник Брэндона снова и снова, раня себя, кусая от злости губы и ненавидя Вайпер, ждала приезда моего возлюбленного.

Он приехал только ночью, и первым, что он увидел, когда вошел в замок, была я, стоящая у зажженного камина, в темноте ночи, и держащая в руках его дневник.

Взгляд Брэндона был полон удивления, видимо, он совершенно не ожидал увидеть меня здесь. Но, когда его взгляд упал на дневник, к моему огромному разочарованию, он ухмыльнулся. Насмешливой кривой ухмылкой.

Нет, не такой реакции я ожидала!

Он должен был упасть на колени и умолять меня не рассказывать никому о его тайне! Умолять меня не уходить от него, чтобы он имел возможность быть с Вайпер! Просить меня излечить его от нее!

Но он был спокоен. Словно ничего не произошло.

– Удивительное открытие, не правда ли? – Он рассмеялся своим красивым смехом.

Глава 23

Он медленно шел ко мне, с насмешливой улыбкой на губах. Ни капли раскаяния или удивления.

Я была ужасно разочарована. Несмотря на горькую правду, на то, что Брэндон никогда не любил меня, мне хотелось услышать: «Прости. Останься со мной. Ты нужна мне». Но его короткая фраза доказала обратное – мои чувства никак не волновали его.

Мою грудь раздирали тысячи ядовитых фраз, насмешек и вопросов. Мне нужно было услышать голос Брэндона. Я желала, чтоб он говорил со мной. Но мой пораженный горечью и обидой разум все никак не мог выбрать, что сказать.

– Ты насиловал ее? Она ненавидела тебя, а ты хотел ее, – наконец, вырвались из моего горла слова. Я наблюдала за тем, как он медленно шел ко мне, и стояла, не шевелясь.

Брэндон широко улыбнулся. Это был его ответ на мой вопрос.

Он подошел ко мне, и я молча отдала ему его дневник.

– Нехорошо читать чужие дневники, Мария. Это – признак дурного тона и плохого воспитания, – равнодушным тоном сказал Брэндон, отходя к окну. Он раскрыл дневник и стал медленно листать его, словно освежая воспоминания о том, что написал.

– Да что ты? – саркастически усмехнулась я. Подойдя к Брэндону, я отобрала у него дневник и кинула его в горящий камин. Брэндон молча усмехнулся. – Тебе не нравится, что я прочла твой дневник? О, бедняга! Но как видишь, я распутала этот мерзкий клубок твоих извращенных тайн и фантазий! Смертная девка! Нет, еще лучше – возлюбленная Седрика Моргана! – И я громко рассмеялась. Увы, это был фальшивый смех – слишком глубоко меня ранила правда.

Возможно, я никогда больше не смогу смеяться от души – Брэндон растоптал ее!

– Ты прирожденный сыщик. Тебе следует работать в полиции и распутывать преступления, а не тратить себя на невинный чужой секрет, в который ты так некстати сунула свой красивый носик. – Голос Брэндона стал холодным.

– И все это время… Ты выбрал меня лишь потому, что я могу быть похожа на нее… Ублюдок! – в сердцах вырвалось у меня.

Его лицо было таким прекрасным, но таким чужим в свете зажженного камина.

– Бедняжка, а ты считала, что я могу любить тебя? Тебя, Мария? Грязь? – насмешливо бросил Брэндон мне в лицо.

– Ты такая же грязь, как и я! – парировала я, скрестив руки на груди, словно пытаясь защититься от него.

Он причинял мне невыносимую боль. Ему больше не нужно было притворяться, и он высказывал мне все, что думал обо мне на самом деле.

Брэндон считал меня грязью… Боже…

– Да, но я тянусь к свету и чистоте, ты же – наслаждаешься своим дерьмом. Хочешь знать, почему тогда, в Лондоне, я заговорил с тобой? – Брэндон смотрел на меня, и стрела за стрелой пускал в мое сердце стрелы. – Потому что в одежде твоей сестры ты напомнила мне Вайпер. Конечно, цвет твоих волос и глаз портил всю картину, но все же… Ты была так похожа на нее…

– Только поэтому? – перебила я его. – Значит, ко мне, настоящей, ты не испытываешь ни капли симпатии? Ни капли любви?

– К тебе – нет. К Марии, которая так похожа на Вайпер, – ты нужна мне, – тихо сказал Брэндон. Он подошел ко мне и прикоснулся к моей щеке.

А я была так слаба, что не смогла прервать эту пытку. Я пристально смотрела в его глаза – такие холодные, серьезные, и не могла пошевелиться.

В моем горле стоял ком.

Все эти три года я считала, что его презрение к моему старому стилю в одежде и вульгарности было вызвано ревностью. Я ложно думала, что Брэндон настоял на моем перевоплощении в серьезную даму потому, что не желал внимание ко мне других мужчин. Потому, что желал мою красоту и сексуальность лишь для себя самого. Но правда оказалась ужасным жестоким кошмаром наяву: он всего лишь желал видеть рядом с собой Вайпер. Смертную. Ее скромность и чистоту, как он сам заявил об этом минуту назад.

– Брэндон, она всего лишь человек! Ничтожество! Еда! А ты поклоняешься ей как святой! – тихо воскликнула я, в порыве любви к нему. Я положила ладони на его грудь, но он тут же отошел от меня.

– Не думаю, что мое «поклонение» вызвало бы у нее радость, – цинично улыбнулся Брэндон.

«Естественно, если учитывать все, что ты расписал в своем дурацком дневнике!» – пронеслось в моем мозгу.