Одержимые страстью

– Хотя бы раз ты можешь отказаться от медицинской терминологии и быть человеком? Это мальчик или девочка. Это ребенок, а не просто скопление клеток, которые решили размножаться, когда твоя сперма попала в мою яйцеклетку. – Она осмелилась опровергать его принципы. – Ре-бе-нок. Скажи: «Ребенок».

Джейсон всегда чувствовал ситуацию.

– Ребенок, – послушно произнес он.

Она повернулась, сделала шаг в сторону, затем остановилась, поставив между ними микрофонную стойку.

Должен ли он подойти к ней? Оставаться ли ему на месте?

Откашлявшись, Джейсон предложил:

– Если хочешь заняться этим в уик-энд, я свободен.

– «Заняться этим»? У меня есть доказательство того, что «этим» мы достаточно позанимались. – Стефани указала на округлившийся живот.

Джейсон еще раз восхитился ее полноватой фигурой.

– Нет, я не это хотел сказать, хотя и не прочь. – Он покосился на нее, потом снова посерьезнел. – Я имел в виду… ребенка. Надо составить план действий. Мы могли бы поехать в мой дом в горах, откупорить бутылку… молока и посмотреть на звезды.

– Я никуда с тобой не поеду! Мы расстались, помнишь? Нет необходимости что-либо менять. – Ее лицо пошло пятнами.

– Нет, это ты со мной рассталась! Меня устраивали наши отношения.

– Мы были просто друзьями. Разве ты не этого хотел, Джейсон?

– Сейчас стало очевидно: мы не просто друзья. – Он указал на ее живот. – Нам хорошо вместе, Стефани. Мы должны все обсудить.

– Я пыталась, помнишь? – Она горько улыбнулась. – Уже слишком поздно, Джейсон.

– Это из-за того, что я не пришел на свидание?

– Ты не приходил на многие ужины и гала-представления. Ты не ходил со мной в кино, не обнимал меня, сидя на диване перед телевизором. Ты не делал еще много чего, что следовало бы делать, пока мы встречались. И единственное, чего ты никогда не пропускал, – это возможности оказаться со мной в одной кровати! – В ее взгляде читались гнев и обида. – Я не могу быть с тобой, потому что не могу на тебя рассчитывать!

– Я врач, Стефани. Ты знаешь, что это такое. Мало того, ты сама врач и выросла в семье врачей. Пациентам нужна помощь не только в будни.

– Да, я знаю правила. Пациенты всегда важнее. – В ее глазах сверкнули слезы. – Ты прав. Я жила с этим всю жизнь. Одно из моих самых ранних воспоминаний – мой первый день в школе. Мы с мамой и папой планировали вместе позавтракать, а затем поехать в школу. Мы вместе ходили по магазинам и выбирали мой первый школьный портфель, коробку для завтрака, а также ноутбук с моим любимым мультяшным персонажем на передней панели. – Она провела ладонью по раскрасневшейся щеке. – Хочешь знать, что произошло в тот день?

Джейсон мог догадаться.

Стефани лишь подтвердила его предположение:

– Сначала позвонили маме, и она ушла. Потом позвонили отцу… Они оба отправились к пациентам. Я знала, мои родители нужны тем людям больше, чем мне, и понимала, что веду себя как законченная эгоистка. – Слезы заполнили глаза Стефани, но она не плакала. Джейсон никогда не видел ее плачущей. – Потом было мое сольное выступление в балетной школе, первый спектакль, день вручения аттестатов об окончании средней школы. Даже если родители приходили, я в ужасе ждала, когда их вызовут на работу. Всегда кто-то оказывался важнее меня…

Он взял бокал и сделал большой глоток виски, так как не хотел видеть ее обвиняющий взгляд. Наконец он сказал то, что вертелось на кончике его языка:

– Но такова участь всех врачей. Мы давали клятву.

– Означает ли это, что ты не сможешь дать мне больше?

– Больше? – Джейсон почувствовал угрызения совести. Он по-прежнему не понимал, что она подразумевает под «больше». Он подошел к ней. В ответ Стефани сделала два шага назад и уперлась в виолончель. – Я знаю, как тяжело расти без отца, поэтому не обреку своего ребенка на ту же участь.

Стефани отшатнулась от него, будто он ее ударил:

– Но ты позволишь этому ребенку почувствовать свою второстепенность.

Джейсон не понимал, как реагировать. Он ощущал себя ужасно беспомощным. Обида Стефани больно ранила его душу, и он не знал, как с этим справиться. Для избавления от душевной боли не существует ни таблеток, ни процедур.

Тем не менее он не мог отвести от нее взгляда.

Стефани первой опустила глаза и уставилась куда-то вниз. На ее лице было выражение равнодушия.

– Джейсон, ты должен уйти.

Позади него послышался явно театральный шепот:

– Вы?..

Он резко повернулся и… встретился лицом к лицу с супермоделью.

Расшитое серебряными блестками платье висело на тощей фигуре. Она уже сбросила лишний вес, набранный во время беременности, и вернула себе острые скулы и впалые щеки.

Позади нее стоял ее муж. Он выглядел так, словно хотел повернуться и убежать в другую сторону, но она вцепилась в его руку ярко-красными ухоженными ногтями.

– Как вы смели появиться на благотворительном вечере, устроенном в память о моем несчастном сыне? Из-за вас умер мой ребенок!

Джейсон держался бесстрастно, наблюдая бурную реакцию женщины. Если бы он не видел ее без макияжа и в слезах в больничной палате, то с трудом бы поверил в ее горе.