Одержимые войной. Доля

Они просидели ещё с полчаса. Поговорили ни о чём. Меченый досадовал на себя за откровенность. Но, не будучи по жизни «шахматистом», он не столько просчитывал шаги, сколько отдавался охватывающему порыву. И тот вёл его от поступка к поступку извилистой дорогой судьбы. Вот и сейчас его охватил приступ азарта. В конце концов, семь бед – один ответ. Ему до лампочки всякие государственные интересы! Ему до лампочки, перехватят «вещь» менты, «спецура» или люди Царя! Ему до лампочки, выиграет он или проиграет! Ему просто по нраву играть, а ещё нравится эта девушка. Если с нею случится беда, ему будет неприятно. Значит, лучше помочь ей, чем приносить её в жертву неведомо кому! Да и Царь не советовал. А коль сравнивать вес чьих-то слов на этой земле, то для Романа слова Царя повесомей будут, чем слова даже десятка Целебровских. Что же это за «цацка» такая у девчонки, если из-за неё такая свистопляска вокруг?

Встав из-за столика, он предложил проводить девушку до дому. Татьяна с улыбкой разрешила, примолвив только, что приглашать «на чашку чая» не будет. Он заметил на это, что всё прекрасно понимает, но если всё же когда-нибудь красавица удостоит его настоящим вниманием, то поймёт, что он не такой уж никудышный партнёр и в деле, и в постели. Пропустив реплику мимо ушей, она молча дошла с ним почти до дома. Он не знал, как начать разговор. Она же внимательно наблюдала, как он идёт, держа его под руку, чтобы понять, знает ли он, где она живёт или её опасения надуманны. Решить этой загадки она так и не смогла. Поэтому, когда до её парадной осталось несколько шагов, остановилась, развернулась лицом к Роману и сказала:

– Спасибо за интересный вечер. Я уже пришла.

– Да уж, интересный, – усмехнулся Роман и прикоснулся тыльной стороной ладони к щеке, ещё хранившей на себе отпечаток пощечины. Таня улыбнулась и поцеловала его в эту щёку, добавив:

– Надеюсь, мы станем добрыми приятелями. Если не откажешься от идеи взять меня в свой бизнес, может, на это я и соглашусь. Там будет видно, но покуда у нас есть более серьёзные проблемы. Пока!

Она уже зашагала прочь от него, когда он окликнул её:

– Постой! Ты мне не ответила: ты пойдёшь завтра, куда собиралась, или откажешься от этой затеи?

– Ещё не решила.

На другой день, проснувшись с первыми лучами солнца, она уже знала, что никуда не пойдёт. Понимание того, что помочь никому не сможет, а себя погубить – запросто, пришло во сне. И укреплённая этим пониманием, Татьяна, неожиданно для себя, встала в отличном настроении, полная сил и смутно ощущая, что с этого дня, по крайней мере, на какое-то время, у неё появится период относительного спокойствия, необходимый для того, чтобы собраться с силами для новой полосы трудностей, которые, она это тоже знала, предстоят ей впереди. Главное, в чём она утвердилась, благодаря посетившему её сновидению, заключалось в том, что Роман не подлец «на службе», значит, какое-то время их пути-дорожки могут пролегать в соседних колеях. О несчастной судьбе директора музея, кому ещё вчера так горячо жаждала помочь, даже если придётся пожертвовать собой, она теперь печалилась меньше. Бедного старика преследуют вовсе не из-за его личных прегрешений или заслуг, а в связи с нею. А значит, наилучшим для него будет, если она оставит бесплодные попытки вытащить его из застенков. Длинная цепь тайно сотканных событий высветилась выпукло и ясно. Усилия покойного Агамирзяна, направлявшего её именно туда, где состоялось, в итоге, её главное открытие, тайное для официального научного мира, но, похоже, явное для тех, кто в этом мире посвящён во что-то важное… Усилия, в итоге приведшие к скоропостижной смерти профессора. Активность арестованного директора, с какой тот настойчиво добивался командировки для младшего научного сотрудника, шагая через ступеньку в иерархических отношениях, выбивая помощь Академии наук… Помощь, в итоге стоившая ему свободы, ей – места работы, а всем – уникального музея… И пытающийся контролировать всякую инициативу учёных в «запретном» направлении исследований Валентин Давыдович Целебровский, возникающий тенью на пути всякий раз, как пахнет приближением к сокрытой исторической истине. Наверняка же, не без его персонального вмешательства была прервана её командировка! Но Татьяна успела, несмотря на то, что часть своего времени в поездке отдала встрече с Гришей, найти в библиотеке кое-что проливающее свет на тайну Черной Книги. Она нашла и успела сделать выписки из дневников Ломоносова. Редкое издание изъяли ото всюду ещё в 20-е. Экземпляр, затерянный в библиотеке, куда её, собственно, и командировали, был почти чудом. Без книги по палеолингвистике, найденной в той же библиотеке, она бы не расшифровала нескольких страниц Чёрной Книги. Получается, бедняга директор тоже в курсе тайны или догадывается?