Одержимые войной. Доля

– Причину кавказских измен следует искать совсем в другом месте. Ни один кавказский народ самостоятельно не сможет играть в политику. Слишком мощные игроки стоят южнее. Гитлер ошибся, когда решился пойти войной против славян. Ведь начинал-то он совсем с другого. Теперь и вас, товарищ Сталин, пытаются направить по ложному следу. Кавказ никогда не будет самостоятелен в своих действиях. Ближневосточному вероломству и коварству надлежит противопоставить силу. Просто силу. Никого не надо устрашать. Нужно просто показать, что русский народ в состоянии любого поставить на место.

– Жаль, что мне никогда ни придётся прачитать твою Книгу, – задумчиво произнёс Вождь и вновь принялся расхаживать по кабинету. – Я так понимаю, у миня не слишкам многа времини.

– Вы правильно понимаете, товарищ Сталин. К концу 48-го года главное должно быть определено, иначе и Кавказу, и всей стране несдобровать уже через десять лет. Впрочем, нам всё равно придётся ещё пережить испытания. И от того, что успеете вы, товарищ Сталин, в оставшееся вам время, зависит, сколько у нас будет шансов пережить, что нам уготовано.

– Сколька же у миня времини?

– Иосиф Виссарионович, а вы уверены, что хотите знать ответ на этот вопрос?

Самодержец остановился спиной к Долину, долго пускал дым, расстилающийся белесой пеленой под потолком кабинета, потом развернулся к своему гостю и перевёл разговор на другую тему:

– Я давно хотел спрасить, таварищ Долин, а кто из них миня предаст? Ведь должен быть один иуда!

– К сожалению, товарищ Сталин, иуда не один. Целое иудино племя. А главным будет, как всегда, не тот, кто по роду-племени, а шабес-гой. Так они называют иноплеменников, кто им служит. Если я назову вам его имя, это ничего ровным счётом не изменит. Отпадёт один, явится другой. Так что не спрашивайте, Иосиф Виссарионович.

– Панимаю, панимаю. Тогда скажите мнэ, таварищ Долин, всё ли в порядке с вашей безопасностью. Не беспокоит ли кто?

– Спасибо, товарищ Сталин. Всё в порядке. Архаровцы товарища Берия меня не смогут побеспокоить. Это же касается лично вас, – Сталин слегка сверкнул глазами из-под прищуренных век, раскуривая новую порцию табака, однако промолчал, – что касается Книги, то не переживайте. Настанет время, и вы сможете в неё заглянуть. Только сделаю это не я, мой сын должен сделать. Я только воин, а Хранителем будет он. После посвящения.

– Он жи савсем юный мальчик! Как жи он можит быть Хранителем?.. Хотя ви правы, таварищ Долин, всему сваё время. Ну что ж, если у вас ко мне больши никаких просьб, я не стану вас более задерживать. Ви свабодны.

Долин поднялся и сделал было движение к выходу, но Вождь остановил его, прикоснувшись рукой к плечу, что делал в исключительных случаях. Долин замер и вопросительно посмотрел на Самодержца. Тот устало вздохнул, отвёл руку и опустил глаза, будто не решаясь спросить о том, что его тяготило. Товарищ Долин сам обратился к нему:

– Вы хотите знать, товарищ Сталин, надолго ли оградили Кавказ от предателей, и, вообще, правильно ли поступили, переселяя целый народ?

– Ви умный человек, таварищ Долин.

– Вы всё сделали правильно. В сложившейся ситуации просто выбрали наименьшее изо всех зол. Но окончательно ничего не решили, конечно. Я уже говорил вам, что корни измены далеко от Кавказа. Своей мерой вы просто выбили карты из рук противника. Но пройдёт время, и он их подберёт.

– Когда жи это всё кончится? – глубоко вздохнул Самодержец и слегка закашлялся, поперхнувшись дымом. Долин глянул на вождя с лёгкой укоризной и промолвил:

– Некто уже заявлял об окончательном решении одного из проклятых вопросов. И чем всё это заканчивается для него? Великая Отечественная Война не сегодня-завтра завершится сокрушительным поражением Германии. И нельзя говорить об окончательном решении.

– Да, я помню, таварищ Долин. Помню и о том, кто именно пришёл к власти в стране, объявленной Саветской после захвата власти большевиками. Ми толька сейчас начинаим строить основи будущего социализма и саветскаго строя. Но неужели ми никогда ни сможим пастроить то, к чему так стремимся?

– Иосиф Виссарионович, вы задаёте мне вопрос, ответа на который никто на земле не даст. Ведь будущее не только записано в Книге. Оно и переписывается человеком. Если бы не существовало возможности поправлять будущее, стоило бы вообще тогда жить на свете?

– Кагда я учился в семинарии, один очень мудрый учитель гаварил мне, что Бог дал челавеку свабоду вибора для того, чтобы челавек исполнял божественные заповеди дабравольно и сазнатильно. Без этого он перестанет быть человеком. Но из этого следует вивод, что свабода вибора такая жи условность, как буржуазная демократия. Вибирать приходится толька то, что дано вибирать. Не правда ли, таварищ Долин?