Одержимый

— Катись отсюда, кем бы ты не был, это частная территория!

Брайен перестаёт хмуриться и поднимается на ноги:

— Тише, Люк. Кажется, это наш закадычный друг — Низмо. Он же — Тайлер Гилл, богатенький мальчик и способный бейсболист. Яйца у тебя железные, Низмо, раз ты сюда явился, да ещё и один.

— Не то, чтобы мне не льстило внимание твоих парней, да и сбрасывать их с хвоста одно удовольствие, но это не может длиться бесконечно. Вмешательство в частную жизнь, как-никак. Да и жалко их. В общем, предлагаю решить всё здесь и сейчас. Пока я в хорошем расположении духа.

— Чёрт, ты не только на трассе выделываешься! — наигранно смеётся Брайен. — Видимо, все богатые мальчики напрочь лишены чувства самосохранения, да?

— За всех не отвечу. Что касается лично меня… — я жму плечами, мол, не понимаю, кого и чего здесь бояться. А затем предлагаю: — Давай, Брайен, скажи, что тебе от меня нужно? Деньги? Новая тачка? Две? Взамен тех, что ты угробил, гоняясь со мной. Потому что иначе, я начну думать, что ты ко мне не ровно дышишь. Неловко выйдет — моё сердце прочно занято.

Улыбка парня превращается в оскал, но возмущается другой:

— Какого хрена, Брайен? Мы можем сломать ему ноги за две секунды! Чего ты с ним распинаешься?

— Стоять! — рявкает тот на него, когда он дёргается в мою сторону, и сам идёт в моём направлении. Говорит по дороге: — Деньги твоего папочки мне не нужны. Да и машин, как видишь, мне хватает. Для чего я тебя искал? — Брайен останавливается в метре от меня и сам отвечает на свой вопрос: — Сначала я и правда хотел переломать тебе ноги. За трусость. Этот твой платок вымораживал. Ну какой нормальный гонщик, мужик, будет скрывать своё лицо, как какая-нибудь смущённая девчонка? Затем я узнал кто ты, и стало понятно — ты боялся потерять место в команде по бейсболу. Вот только бесить меня меньше ты не стал. Но, нет, я больше не хочу избивать тебя до полусмерти. Я — гонщик. И мне важно приходить первым.

— Поражаюсь твоему упорству, — вздыхаю я. — Ты проиграл мне уже два раза.

— Нет-нет, Низмо, в этот раз всё будет по моему, — хищно улыбается придурок. — Одна из сложных трасс, одинаковые по мощности тачки и никаких штурманов. Только ты и я.

— И если ты снова проиграешь, то мне опять терпеть преследования? — поднимаю я брови. — На такое я не подпишусь, уж извини.

— Теперь я знаю тебя в лицо, Низмо. И я точно не проиграю.

— Практика показывает другое, ну да ладно, — делаю я шаг вперёд и протягиваю руку: — Честная гонка, после которой, как бы она для тебя не закончилась, ты и твои парни оставляете меня и моих знакомых в покое. Сдержишь слово, гонщик?

— Я всегда держу своё слово, — жмёт он в ответ мою руку.

Чёрта с два, он его держит. Он затрахает меня, в переносном смысле, разумеется, пока не победит. Это видно по нездоровому блеску глаз. Он будет вызывать меня на гонку снова и снова до грёбанной старости. Или до тех пор, пока я не решу ему поддасться.

Чего я, разумеется, делать не умею.

Проклятье.

Я хмыкаю и киваю:

— Что ж, время покажет, ну а пока…

— Не так быстро, Низмо, — качает он подбородком и врезает мне кулаком в живот. Воздух со свистом вылетает из лёгких. — Это за тачку, что я угробил по твоей вине. Восстановить её не вышло. — Парень отпускает мою руку и указывает на выход: — Вот теперь можешь идти.

Я стискиваю зубы, разгибаюсь и взмахиваю рукой:

— Увидимся.

Уже у выхода урод орёт мне в спину:

— И не вздумай явиться на гонку в грёбаном платке, Низмо!

Я усмехаюсь, показываю большой палец за спину, и раздражённо чешу бровь.

Вот какого хрена мне теперь делать?

Глава 29. Тайлер

Сабрина стоит на веранде, у бассейна. Ветерок слегка покачивает у её бёдер мою белую футболку, которая ей слишком широка. Ведьма подняла лицо к небу и мило щурится на утреннее солнце.

Вчера после тренировки я забрал её к себе. Мы вместе приготовили ужин, зажгли свечи и провели потрясающий вечер наедине друг с другом. А какой была ночь…

Проклятье, люблю эту девушку до хруста костей.

И снова её хочу. Я хочу её грёбаное всегда.

Я отставляю стакан с водой в мойку и выхожу на веранду. Заключаю Сабрину в свои руки, обнимая её со спины, и касаюсь губами шеи, которую она мне любезно открывает, отклонив голову вбок.

На нежной коже появляются мурашки. Я собираю их губами. И выгибаюсь так, чтобы ведьма почувствовала своими ягодицами мою готовность. И она чувствует. Из её горла вырывается сладкий стон, а ноги подкашиваются. Но я крепко держу её. Ни за что не отпущу.

Поворачиваю её голову к себе и впиваюсь в рот глубоким поцелуем. Кружу языком у её языка. Задеваю им нёбо и зубы. Жадно облизываю сладкие губы.

Одна ладонь ложится на окружность груди под футболкой, пальцы другой — скользят ей между ног. Ткань белья влажная.

Моя страстная ведьмочка…

Отрываюсь от губ и хочу снять с неё футболку к чёртовой матери, но Сабрина ловит мои кисти и прерывисто выдыхает с нотками осуждения и смущения:

— Тай…

Я шепчу ей на ухо:

— Нас никто не увидит, глупышка. Доверься мне.

Мгновение, и её пальцы осторожно разжимаются.