Одержимый сводный брат (СИ)

— Парень твой, — повторяет блондин, — тот, кто приревновал тебя?

А вот теперь сразу понятно, потому что все до единого сразу думают, что таким образом Егор заявляет на меня права.

Из меня невольно вырывается усмешка.

— Приревновал? — качаю головой. — Нет, это точно не ревность.

— Тогда что?

Я теряюсь ещё больше. Несколько секунд просто смотрю на парня с глупой, замершей полуулыбкой. Его вопросы такие прямолинейные, что мне сложно находить на них сразу ответы. А может я просто забыла, как это общаться с людьми? В конце концов, за последний год я общалась с двумя — отчимом и единственной подругой. Общение с охраной в доме и водителям в расчёт не беру. А тут… прямо какой-то поток, и отвечать то на них вроде как надо, потому что я точно ему задолжала объяснения.

— Егор мой брат, — это самое простое, что могу сказать. — Просто в прошлом у меня был нехороший опыт с парнем, поэтому он не хочет повторения.

Но для новенького мои слова явно ничего не объясняют, он смотрит на меня с ещё большим недоумением, полукривоватая улыбка на его губах словно говорит о том, что он мне не верит.

— Братья так не смотрят на своих сестёр, — выдаёт уверенно.

А я увожу взгляд в сторону, бормоча:

— Сводный брат. Мы не родные.

Не знаю, почему становится сразу неловко, но я как будто признаю его замечание. Так не смотрят на своих сестёр — я знаю это ощущение. Вернее, знала. Я знала, что Егор смотрит на меня не как брат. Знала, что вызывала в нём желание. Эти короткие взгляды, что он изредка бросал на меня, были особенными и обжигающими. Вот только то, что я воспринимала, как симпатию, оказалось самой простой похотью. На один раз.

— А вот это уже больше похоже на правду, — выносит заключение новенький, вновь выдёргивая меня из мыслей.

Мне же хочется спросить прямо, чего он именно хочет добиться этим разговором, но ответ приходит раньше, чем я задаю вопрос.

— Так, значит, ты свободна?

Вау… А вот такого я точно не ожидаю.

Я не удерживаюсь.

— То есть…

Но парень понимает быстрее, чем озвучиваю до конца.

— Это? — он указывает на своё лицо и усмехается так, будто это пустяк. — Нет, абсолютно не остановило. Не спорю, ситуация так себе, но твой брат застал меня врасплох. Всё же со мной такого ещё не случалось, что за банальное “привет” девушке, мне начищали… — парень поигрывает бровями, заменяя ругательство, а у меня это вызывает улыбку.

Если так выглядит не оптимизм чистой воды, то я совсем ничего не знаю о оптимизме.

— Ну так что? — продолжает допытываться он. — У меня есть хоть один шанс? Поверь, второй раз я не позволю твоему брату подобраться ко мне.

«Есть», — рождается машинальный ответ, но здравый разум тут же меня осаждает.

Стоп-стоп-стоп.

Это ведь слишком быстро, так? Я не должна давать никаких шансов практически незнакомому человеку, не говоря уже о том, что стоит подумать, чем это может закончиться. Егор узнает, я уверена, и пусть парень убеждён, что во второй раз будет всё иначе, знаю, что на самом деле исход всегда будет один и тот же. Кайманов найдет способ нас уничтожить обоих.

А ещё меня немыслимо пугает, что я очень хочу ответить ему «да», даже не разобравшись симпатизирует мне новенький или нет. Я настолько отчаялась, что готова пойти на свидание с первым встречным. Не то чтобы новый знакомый отпугивал. Он хорошенький, да. Его внешность, конечно, не такая эффектная, как у Егора, но её точно не назвать заурядной. Если красоту Кайманова я всегда считала холодной, острой и обжигающей взгляд, то парень его полная противоположность — тёплая улыбка, озорные и добрые глаза, мягкие черты лица. Таким, как он, хочется доверять.

И всё же…

— Ты знаешь, это, наверное, плохая идея, — наперекор бунтующему чувству одиночества, отказываю я.

Но парень всё равно продолжает так же тепло и мило мне улыбаться.

— Понимаю, тебе надо время подумать, — говорит он, а я прихожу в лёгкое недоумение.

Я точно не это сказала ему. Однако именно его реакция вызывает улыбку. Мне как минимум приятно, что он так быстро не отступает от меня.

— Не думаю…

— И кто это у нас здесь? — внезапно раздаётся звонкий голос, влетающей в приемную из коридора, медсестры.

Она радужно улыбается ровно до тех пор, пока не оказывается посередине кабинета и не видит наши лица.

— Батюшки… — лепечет женщина на вид годов сорока, широко распахнув глаза.

И это сочувствие в её взгляде — оно такое искренне и согревающее, что мне мгновенно становится намного комфортнее.

Это не похоже на то сочувствие, с которым смотрит на меня заместитель, словно точно знает, что я давно обречена. Женщина просто переживает и жалеет, будто мы ей родные.

— И кто же вас так? — всё ещё под впечатлением шока, спрашивает она.