Одесса. Живая. Улыбка Бога

      - Васильевич! - ехидно ухмыльнулся Новицкий, - ты как не родной... Командир? Первый раз шо ли работаем? Вместе разберёмся... Парни, а вы шо думаете? - спросил прапорщик у молодых омоновцев.

      Братья переглянулись и синхронно усмехнулись.

      - Что за начало службы без взыскания? - выдал старший, - работаем, командир!

      - А если всё утихомирится..., - добавил вполголоса прапорщик, явно удовлетворённый ответом молодых бойцов, - я вас прошу... Мне на полчасика в одно место смотаться, и на склоне уже утром какая-то болванка времён Великой Отечественной из земли вылезет... Я сам и найду... Пусть попробует кто-то доказать, что мы действовали необоснованно и угрозы жизни и здоровью наших драгоценных граждан не было...

       Андрей только скептически приподнял бровь, но не стал выяснять, чего в очередной раз задумал Новицкий. В любом случае решение принял Стрижев, и ответственности он не боялся. Что ему сделают? Всё одно завтра рапорт подавать...

      В течение получаса территория между мэрией и памятником Дюку де Ришелье была очищена от отдыхающих. Одной неуступчивой и хорошо выпившей компании пришлось пригрозить экскурсией до камеры ближайшего отделения, где будут очень долго устанавливаться их личности.

      Кто-то возразил, что, мол, у них у всех документы при себе и времена НКВД давно минули.... Начавший злиться Стрижев, однако сдержался, но тонко намекнул, что документы могут вызвать подозрение на предмет фальшивости... Мало ли чего могут неграмотные омоновцы в темноте себе напридумывать? И это опять же возвращает всех к необходимости посещения ближайшего отделения...

      Компания вняла голосу разума и ретировалась с Приморского бульвара. Подальше от странно настойчивых милиционеров...

      Швейцара из гостиницы 'Лондонской' тоже попросили уйти с улицы в вестибюль. Тонко разбирающийся в нюансах работы 'Беркута' опытный мужик в яркой ливрее вопросов лишних задавать не стал и послушно запер за собой дверь, пообещав омоновцам любое содействие. И даже на кофе пригласил. Но Стрижев отказался. А швейцар не стал настаивать.

      И, наконец, Приморский бульвар обезлюдел. Одинокий патруль прошелся ещё раз по пустынным аллеям и вновь вышел к памятнику Дюку.

      Не смотря на то, что в пределах видимости всё было вроде бы спокойно, тревога Андрея не отпускала. Стрижев плюнул на условности и попробовал связаться с комбатом по мобильному. На звонок никто не ответил, что, в принципе, если командир на совещании, было бы нормальным. Но, сколько же оно может продолжаться?!

      Андрей, остановившись в паре шагов от бойцов, немного прибавил громкости и стал слушать милицейскую волну. Потом переключился на медиков, на МЧС... И с каждой минутой старлей мрачнел всё больше и больше...

      Тем временем Новицкий опять присел на уши новичкам, посвящая их в очередные одесские тайны.

      - Вы думаете, кто этот француз в римской тоге со свитком в руке, памятник которому стал одним из символов Одессы-мамы? - вещал прапорщик бойцам, - я вам за это скажу!.. Это не просто француз, это один из самых любимых одесских градоначальников! Именно он во время Отечественной войны тысяча восемьсот двенадцатого года призвал всех жителей города и Новороссийского края 'явить себя истинными русскими' в борьбе с нашествием французов и пожертвовал на цели обороны все свои личные сбережения... И мелочь, что наш Ришелье, между прочим, родственник всем известного кардинала, стал потом премьер-министром Франции. В сердцах одесситов Дюк де Ришелье всегда остался 'нашим Дюком'... Именно при нём Одесса расцвела как город, стала той Южной Пальмирой, которая известна во всём мире. Ришелье, дюк, кстати, это герцог по-нашему, был скромен и неприхотлив. Он не пользовался казённой каретой и ходил без охраны. Его стол не отличался изысками. В народе говорят, шо друзья, ежедневно у него обедавшие, даже возмущались как-то. Мол, герцог, почему вот уже три года они едят одно и то же мясное блюдо? А Ришелье им ответил, мол, господа, так ведь надо же доесть!.. Дюк столько сделал хорошего городу, шо его помнят добрым словом и по сей день. Да шо я вам говорю? Кого ещё из градоначальников везли на себе, когда провожали?..

      Бойцы простодушно пожали плечами, с интересом слушая Новицкого.

      - С самим памятником тоже не всё так просто. Слышали, может, слова 'погляди на Дюка со второго люка' или 'посмотри на Дюка с люка'? - продолжил прапорщик, - нет? Темнота! Идите, станьте здесь. Да, на этот водопроводный люк, слева от памятника. Смотрите тудой! Ну, шо? Видите, на шо свиток и складки одежды Дюка чрезвычайно похожи?

      И, улыбнувшись, Новицкий продекламировал:

      '...Улыбаюсь Дюку, по бульвару хожу,

      Со второго люка на него не гляжу.

      Он протянет руку, я ему и скажу,

      Я горжусь, что здесь родился, здесь и живу...'