Одесская кухня

«Против кого дружим, девочки?» или: «Тогда все знакомые раздружились с ним и стали чужими знакомыми», - это в мимолетных устных зарисовках о человеческих отношениях.

«И тут я с большой прямотой напросилась на комплимент», или: «Жизнь моя действительно трудна. Но есть основания не впадать в отчаяние - она ведь вдобавок и коротка», или: «Не сообразив, что собираюсь стать исключительно русским поэтом, я умудрилась взять в качестве псевдонима татарскую фамилию прабабки, которая вдобавок ко всему была еще и настоящей княжной, что весьма обескураживало окружающих пролетариев даже в самые вегетарианские, наступившие уже после смерти Сталина, времена», - это о себе.

«Где же та девушка, что плачет такими прекрасными, полными черной туши слезами?» или: «Он был лучшим преподавателем литературы, потому что учил самой важной вещи - пропускать слова через сердце» - это, как и многое другое, о людях, которым симпатизировала.

Поэт от Бога, в устной прозе Анна Андреевна, как ни крути, всегда была одесситкой.

А чтобы не путать Божий дар с яичницей, позволим себе изложить историю еще одного родившегося в Одессе и покорившего весь мир явления. Разрешите представить: волшебная, бодрящая, потрясающая - «Яичница по-одесски».

Вам понадобится (на 2 порции):

4 яйца

4,5 столовых ложки сливок

1 помидор 1/2 луковицы

3 столовых ложки сливочного масла

60 г креветок

100 г мяса мидий

соль и перец - по вкусу

Приготовление:

Очистим креветки от панциря и отправим на 3 минуты в кипящую воду. Отбросим на дуршлаг и дадим просохнуть. Мясо мидий выложим на сковородку, перемешаем с маслом и протушим на слабом огне примерно 5 минут. Затем добавим порезанные колечками лук и помидоры. Перемешаем и добавим уже просохшие креветки. Аккуратно помешивая, тонкой струйкой вольем сливки, вобьем яйца, посолим и поперчим. Тушим, накрыв крышкой, до готовности (примерно 5 минут).

Свой с потрохами

Одесса - город-катализатор. Любые ваши качества он усиливает в разы, любые желания - обостряет, а реализацию их ускоряет до невозможности. Столь деятельного человека, как поэт Максимилиан Волошин , пускать сюда было попросту опасно. Всего четыре месяца провел он здесь, а некоторые последствия его визита можно наблюдать и по сей день.

Одесса - город-катализатор. Любые ваши качества он усиливает в разы, любые желания -обостряет, а реализацию их ускоряет до невозможности.

Итак, холодная зима 1919-го. Волошину немного за сорок. Поэт, художник, переводчик и литературный критик, он видит в окружающих реалиях «исторические дни» и старается ничего не пропустить. За плечами его - всероссийская известность, работа в Париже, в Петербурге и Москве, всевозможные дерзкие поступки, вроде дуэли с Гумилевым и публичного письма военному министру с отказом от участия в «кровавой бойне Первой мировой войны», а также безграничная любовь к людям и вера в правильность мироустройства. На плечах - бородатая и лохматая кудрявая голова с мужественным подбородком и близорукими глазами, придающими лицу что-то по-детски беззащитное. Под плечами - грузное, объемное тело русского богатыря. «Семь пудов мужской красоты», - говаривал о себе он сам. И вот это чудо приезжает в Одессу, чтобы читать лекции на околокультурные темы. В некоторых залах еще топят, вход стоит копейки, потому народу приходит много. Впрочем, некоторые (начинающие «литераторы новой волны») идут отнюдь не из теплых побуждений. На подобные мероприятия они ходят рассказать оратору, что время старой школы ушло. «Долой! К черту старых, обветшалых писак!» - кричат они, что уже стало традицией любых подобных выступлений. Покричав минут с пять, они всегда уходят с лекции, после чего она, собственно, и начинается. Но Макс Волошин - открытая душа. Он не выносил негативных послевкусий. Попросив зал подождать, он бросился вслед за ушедшими: «Они нас не понимают, надо объясниться!» И надо же: кое-кого из буянов ему удалось очаровать, посадить в зал и пообещать интересную, животрепещущую и ратующую за всеобщее братство лекцию. Позже Волошин напишет о том периоде: «...мне действительно удалось пересмотреть всю Россию во всех ее партиях, и с верхов и до низов. Монархисты, церковники, эсеры, большевики, добровольцы, разбойники... Со всеми мне удалось провести несколько интимных часов в их собственной обстановке...»

«Жизнь ставит нас в рамки, и мудрость не в том, чтобы биться головой о стены, а в том, чтобы уметь быть счастливым внутри отведенного пространства», - говорил Волошин.