Одесский фокстрот

Октябрьское утро. Одесское октябрьское утро. Я перекуриваю с восходом на игрушечной веранде пластиковой гостиницы «Пальма». Я в некотором раздрае от вчерашней встречи с моим пузатым киевским дружком и его женой – моей подругой. Да, я не заночевала на диванчике в гостиной снятой ими квартиры-номера. В Одессе много мини-гостиниц. Модный бизнес. Модный не только в Одессе.

Нет, будь я настойчивее… А они – посообразительней. Ну да чёрт с ним, с этим! Все мы утрачиваем живость, приобретая взамен не всегда уместную тактичность. В данном контексте «тактичность» – всего лишь синоним слова «лицемерие».

Или я последняя дура? И не будь я лицемерно-тактичной (честнее сказать: мелочно обидчивой), мы бы и не спали вовсе. Ни в кровати в спальне – они, ни на диванчике в гостиной – я. Мы бы всю ночь пили виски, и смеялись, и подкалывали друг друга, и сиял бы Кубрик, и нудил бы фоном старичок Ницше, и язвительно бы блистал Вольтер. Да, именно я – не права. Но для того чтобы это понять, понадобилась одинокая ночь в игрушечной пластиковой гостинице «Пальма». Ночь наедине с морем. Приходишь к морю со всяческой бытийной шелухой, забрасываешь тело в волны, плывёшь до волнореза и обратно. Выпиваешь в ночной тиши наедине со звёздным небом. Снова забрасываешь тело…

И к утру – вуаля! – ты снова чист помыслами и тебе стыдно. Потому что в ночи у моря приходит осознание того, что не изменённые они предстали перед тобой. А сама ты, мать, забубённая, как те немецкие философы. Тоже мне, урок трудового воспитания на тему «Выворот Канта».

Всю ночь администраторша из этих, из «брачного неликвида», гутарила с заезжим молодым человеком подходяще-средних лет. В игрушечной пластиковой гостинице всё слышно. Особенно когда ты сидишь на веранде с сигаретой и стаканом и пялишься в безбрежную даль ночного моря. Вот уж когда – действительно Чёрного.

– Может, вам чего надо будет, так вы ко мне зайдите! Я тут же, на втором этаже. Поднимаетесь по лестнице – и сразу дверь. На ней табличка: «Администратор». Так я там всю ночь. Одна… – нежно, многозначительно, бархатно-переливисто клекочет невидимая мне администраторша в невидимого мне мужчину-постояльца.

Анекдоты – они ведь соль земли, да? «Найдёшь – я твоя! Не найдёшь – я в шкафу».

– Ой, а мне прямо сейчас нужна чашка кофе! – ласково отвечает невидимый мне собеседник.

Администраторша тут же срывается с места.

Ночь разрывают вспышки фотоаппарата. С в-о-о-т такенным объективом. Это модно и стильно. Разглядываю при свете мимолётных вспышек мужика. Ничего так. Третий сорт – не брак. Во всяком случае – при стробоскопическом эффекте. Мужик фотографирует ночное море. На мужике – моём ровеснике – хорошие ботинки, хорошие брюки, хорошая курточка. Ну и объектив, да. Это, наверное, важно – чтобы объектив. Если уж не для самих носителей, то для администраторш уж точно.

Возвращается с чашкой кофе.

– Извините, растворимый.

– Ничего. На безрыбье и жопа соловьём поёт.

Он не особо церемониться. Что не совпадает с его вполне себе интеллигентным обликом. Даже в мимолётном всполохе яркого света можно разобрать интеллект. Причём – не в глазах. Я не вижу глаз. Просто понятно, что мужик – интеллигентен и образован. Возможно, по предыдущим речам. Так что «безрыбье» слегка режет слух. Или он так пытается отделаться от навязчивого внимания администраторши? Или вычисляет подобие, как любой идеальный мимикрант?

– Может, вам ещё чего? – ласково стелется она.

Он отшучивается. Переводит тему на политику. Она, полагая, что его искренне интересует эта тема, тут же подстраивается. Если так идеально подстраиваться друг под друга, можно подстроиться «на нет».

Некоторое время они говорят о политике.

– Может, к кофе – коньяку? – щебечет администраторша, распалённая страстями. Кажется, вовсе не политическими.

– Коньяку – отлично!

Администраторша срывается с места.

Серия вспышек.

– Извините, а коньяк почему-то закончился. Водка.

– Отлично. На шару и уксус сладкий.

Снова режет. Я вообще это высказывание адресно и персонально не люблю. Детская травма.

Администраторша пластмассово хохочет.

– Может, удобнее пить у меня? Там мы никому из постояльцев мешать не будем!

– А мы и здесь никому не мешаем!

Мужик упорен. Таких до коечной кондиции водкой не накачаешь. Такие достаточно долго остаются трезвыми. А потом сразу – опа! – и безмятежный сон в пластиковом кресле кафешки пластиковой же гостиницы.

Но администраторша твёрдо решила затащить мужика в койку.

А мужик твёрдо решил в койку с администраторшей не ложиться.

Рассказывает ей весёлую историю про гагаузскую свадьбу. Талантливо рассказывает. Искромётно. Даже я посмеиваюсь, надёжно защищённая темнотой.

Администраторша куда-то уходит, заплетая ногами.

Мужик наливает себе рюмку до краёв – даже проливает слегка. Опрокидывает в себя. Всё это слышно по звукам и междометиям. Сразу после – серия вспышек.

Незлой, презентабельный, талантливый мужик.

Администраторша возвращается с бутербродами.

– Да вот… Закусить… А то… Вы же, наверное, голодный? Может, ко мне?

– Нет. Спасибо. Я не настолько голодный!