Одесский юмор: Антология

– Видишь ли, Вера, – сказал я, – мы с Харечко поспорили на двадцать пять рублей, что он не съедет с Потемкинской лестницы на лыжах. Давай четвертак – и мы забыли разговор.

– А если съедет?

– Тогда плачу я.

– А деньги у тебя есть?

– Есть, – соврал я.

– Надо ехать, Славка!

На следующий день у Дюка собралась толпа. Павел Верников (ныне профессор трех европейских консерваторий) позвал из школы имени Столярского скрипачей, чтобы играли грустное. Слава надел очки, взял палки и поехал.

Уточкин в начале века съехал с лестницы на мотоцикле. И мы вспоминаем это событие как геройство и лихость.

Харечко весело съехал на лыжах, что было много сложнее и опаснее, дегероизировав подвиг знаменитого летчика. Просто стало ясно, что это не поступок, а одна из симпатичных затей, без которых жизнь тускнеет и теряет цвет.

Славик ушел из нашего мира совсем молодым. Погиб в машине, которая ехала по ровному шоссе.

Это было уже давно. Мы, его друзья, заметили, что с ним ушла яркая и веселая краска. А легенды о песнях, остроумных проделках и розыгрышах одного из самых знаменитых капитанов того КВН продолжают обрастать небывалыми подробностями. Ну я-то как раз ничего не наврал…

Журнал «Магазин», № 3, 1992

Зиновий Гердт Послушайте, граждане, дамы, мужчины…

Послушайте, граждане, дамы, мужчины,
Мы выложим свой аргумент:
Какие быть могут еще Юморины
В такой напряженный момент?!

В то время как целый народ в Ламцедроне

Военщине рвет потроха,
Они в филармоньи сидят как на троне,
И все им хи-хи да ха-ха.

В погоне за мелким дешевым успехом,

Не чувствуя всей глубины,
Кой-кто кое-где предложили День смеха
Устроить в масштабе страны.

Но чтобы поставить Бобруйск иль Палангу

С Одессой в сравнительный ряд,
Для этого мало прикинуться шлангом,
Как в Бонне порой говорят…

И есть еще люди у нас на примете —

Кой-кто, иногда, кое-где,
Готовые петь и смеяться как дети
В упорной борьбе и труде.

И есть еще типы в Советском Союзе,

Немало таких развелось, —
Их даже любимец народа пан Зюзя
Порою смешит не до слез.

В Москве Юморинам не светятся сроки,

Их нет, слава Богу, пока.
Там юмор сочится пока Самотекой,
Там нет, одним словом, толчка.

А если вам хочется острого слова,

Когда вам сатира нужна, —
Ходите тогда на Бориса Брунова:
Порядок, покой, тишина…

Сидите у телеков и не моргая

Зарю замыкайте зарей,
И вам за прилежность Муслим Магомаев
Махнет на прощанье ноздрей.

1 апреля 1976

Семен Лившин Подвиг таксиста

Это случилось ночью. Точнее, днем. Люди мирно гуляли по Потемкинской лестнице в Одессе, ни о чем не подозревая. Вдруг из-за Дюка выскочил горбатый «Запорожец» и поехал вниз по лестнице.

Прохожие оцепенели. Фонтаны замолкли. В тишине было слышно, как бьется о карбюратор сердце водителя.

Его звали Ефим Выдомский. Он работал таксистом, но никогда никого не давил без причины. Выдомский любил справедливость и работал внештатным корреспондентом «Антилопы-Гну» – сатирического отдела «Вечерней Одессы». На гонорары за фельетоны он купил «Запорожец». И вот теперь ему предстояло совершить беспримерный подвиг во славу одесской «Юморины».

Вот уже пройдена половина лестницы. Машина кряхтела, но лезла вперед – в смысле вниз. А там, нехорошо улыбаясь, смельчака уже ждали работники ГАИ. Они хотели забрать у Выдомского права, а у «Запорожца» – бампер.

Однако восторженная толпа подхватила Фиму и понесла его на руках вместе с машиной.

И все-таки советская власть не простила храбрецу его дерзкой выходки. Начались придирки: почему, мол, поехал на красный свет, зачем, дескать, не дал сдачи с десяти копеек…

Тогда Ефим Выдомский сел на свой горбатый «Запорожец» и уехал в Америку. Теперь он трудится таксистом в Манхэттене.

Будете в Нью-Йорке – сядьте в его такси. Ефим Выдомский покажет вам такое, что не захочется выходить из машины. Некоторые сидят там до сих пор. Вот.

Георгий Голубенко, Леонид Сущенко, Валерий Хаит