Одесский листок сообщает

Два дня прошли в ожидании. Засветло коллежский советник старался не выходить на улицу. А по ночам ездил на облавы. Днем полицейские тоже не дремали: обшаривали рынки, портовые заведения, постоялые дворы. Забрали более трехсот подозрительных личностей. Большинство после проверки отпустили, но многие оказались на Арсенальной. Выяснилось, что несколько десятков воров, после отбытия наказания высланных из города, незаконно вернулись. И громили квартиры, шарили в конке по карманам, обворовывали магазины как ни в чем не бывало. А на Старом базаре в оптовом ряду, в рундуках комиссионера Халамба, устроили склад похищенного. Попутно сыщики предотвратили налет на фабрику ваксы и жестяных коробок, где скоки собирались подломать кассу. Полицмейстер, глянув статистику, устроил Черкасову выволочку. А что, если бы не поиски Балуцы, это все так бы и продолжалось? Андрей Яковлевич ходил расстроенный и смотрел на питерца волком.

На третий день случилось непредвиденное. Лыкову телефонировал секретарь канцелярии полицейского управления надворный советник Чебаненко. И попросил срочно явиться к полицмейстеру. Кублицкий-Пиотух вместе с Черкасовым и Челебидаки устроили коллежскому советнику натуральный допрос.

– Где ваш помощник?

– Полагаю, ходит по участкам.

– Нет его ни в одном участке, мы уже проверили.

– Что случилось, Александр Павлович? Вы со мной как с преступником разговариваете.

– Преступник – титулярный советник Азвестопуло, судя по всему.

– Как эти фестоны понимать? Ну-ка поясните!

Черкасов взял слово:

– Господин Лыков, дело плохо. Мы нашли Степана Балуцу.

– А что в том плохого?

– Он мертв.

Коллежский советник опешил.

– Мертв – в смысле его убили?

– Десять колотых ран в груди… Конечно, убили.

– Где отыскали труп?

– В Александровском парке, – ответил Черкасов. – Там есть пустопорожнее место против бывшей крепости, где уцелел пороховой погреб. Он всегда привлекает любопытных. В неприсутственные дни особенно много шляется туда зевак. Погреб имеет сбоку большое отверстие, заложенное наполовину камнями. Нынче утром рабочие шли мимо в порт и нашли у входа окровавленную фуражку. Заглянули в дыру, а там – жмур. Весь истыканный.

– А почему вы решили, что это Степан Балуца? У нас нет ни его фотокарточки, ни бертильонажа.

– Балуца, ваше высокоблагородие, – не менял официального тона главный сыщик. – Мы провели опознание, показали тело Пружинеру. Помните того барыгу? Он подтвердил.

– Хорошо, – нахмурился Лыков. – Вы нашли труп, опознали. При чем тут Сергей Манолович?

– Ну как при чем? – взвился Челебидаки. – У него был такой мотив, что и гадать нечего!

– Гадания не по моей части, – отрезал питерец. – Почему вам не пришло на ум, что это месть уголовных? Они устали от наших облав, от давления и решили избавиться от Балуцы.

– Мы, конечно, будем изучать все версии, господин Лыков, – солидно ответил полицмейстер. – Но пока приоритетной кажется та, о которой говорит господин Челебидаки. Всем известно, что Балуца убил родителей Сергея Маноловича. Причем зверски. Ваш помощник хотел отомстить за смерть близких людей. И, судя по всему, отомстил. Фартовые не могли убить Степку, так не делается в Одессе. Выгнать могли. Нам сдать тоже могли. Но чтобы убить… И как! Бандит был умерщвлен садистическим способом. Вот, зачитываю…

Кублицкий-Пиотух взял в руки медицинское заключение:

– «Колотые раны на груди не могли привести к смерти, а имели цель доставить покойному сильные мучения… Смерть наступила от глубокого шока вследствие травматологического раздражения ветвей верхнегортанного нерва, когда покойного схватили за переднюю часть шеи и сдавили гортань… Сильнейший цианоз лица и множественные экхимозы…» Черт, кто это писал?

Челебидаки перебил ротмистра:

– Тут не почерк уголовных, тут действовал кто-то другой. Кто? Мы допускаем в качестве рабочей версии, что имело место сведение счетов. Титулярный советник Азвестопуло нарушил закон, дал волю чувствам. По-человечески это понятно. Кроме того, все мы знаем живой характер вашего помощника. Как одесситы, мы ему, поверьте, сопереживаем. Однако вынуждены взять его под арест на время следствия как главного подозреваемого. Тем более что, судя по вашим словам, алиби у него нет.

– Я не знаю про алиби, надо найти Сергея и спросить. Вот про арест я не понял. Какой еще арест? Вы в своем уме? Не позволю. Если угодно, временно отстраним Азвестопуло от дознания. Пока вы не убедитесь в его невиновности. А сажать чиновника Департамента полиции… У вас и прав таких нет. Забудьте про арест, вам же лучше будет.

– Насчет прав и того, что вы нам не позволите, – вновь обратился к питерцу Челебидаки. – Вот, ознакомьтесь. Только что получено.

Он протянул сыщику бланк телеграммы от Курлова. Тот писал, что санкционирует арест титулярного советника Азвестопуло, поскольку против него предъявлены веские улики. Лыкову же предписывалось «немедленно, этим же днем» выехать в Петербург для предоставления отчета о командировке.