Одесский телефон

– Нет. Мы так напьемся, что им будет стыдно. И еще одно, главное. Главное, чтобы нас не выбрали правителями, потому что… Кроме проклятий…

– Я хотел тебе сказать, Шура, чтоб ты не возвращался. У тебя такая национальность. Там и раньше было не для тебя, а сейчас…

– А я хотел тебе сказать, Миша, чтоб ты не приезжал. У тебя такой жанр…

– Алло! Я хотел тебе сказать…

– Алло!..

– Алло! Не возвращайся…

– Алло! Не приезжай!..

– Алло! Ты меня слышишь? Мы в ловушке под названием земной шар. Если вырвешься, позвони.

Америка на этот раз!

Пишу и лечу в самолете USA.

Оказывается, хорошо, когда тебя не знают. Вокруг все говорят на непонятном языке. Ты сидишь и вдруг сам заговариваешь на еще более непонятном языке!

– Что вас поразило в Америке?..

– То, что я говорю на непонятном языке.

Могли бы дать и полную банку томатного сока, а не стаканчик. Ну бог с ними. Ручку, кстати, держать все тяжелее, мыслить все мучительнее. Бросить бы и то и другое и растянуться в Одессе, в Аркадии, на плитах. Но надо лететь.

Догадываюсь и лечу. Лечу и догадываюсь. Бросить бы и то и другое на полпути. Но сюжет завершить надо. Читатели ждут. Пересмотрел прессу «US today» и «People»… «Люди», кстати, еще как-то, но «пипл». Вот противные среди них – это пипл. А есть такие вумен, еле пипл унесешь. Пошутил, черт возьми.

Родина приближается неумолимо. Ощущение опасности, пьянства и женщин. Родина – царство этих трех понятий.

Теперь о том, откуда удаляюсь. Дома там у наших огромные, как райкомы КПСС. Внизу белые рояли, бассейны и джакузи. С родиной связь через живопись. Вошел в картину и вышел в снег к курятнику.

Джакузи.

Между прочим, не крупа для кур. Это такая ванна, туда садишься, а она бурлит вокруг. Ты сам спокоен, а вокруг все бурлит. А когда вокруг все бурлит и в тебе все бурлит, это уже наш митинг.

Бассейн кривой, как фасоль, в нем так и плавают, наталкиваясь и отскакивая, человек ведь плавает по прямой, а бассейн кривой.

Дальше, вернее, выше. Со второго этажа видны горы и море. Не горе и море, как в Одессе, а горы и море. Снизу пахнет жареным мясом, это не из рояля, а из барбекю. Барбекю, джакузи и «Сандуны» – разные вещи.

О! Плохо запахло! Стюардессы приступили к раздаче ланча. Ланч – это не обед. Это ланч. После трех-четырех ланчей появляются бодрость, подвижность и пропадает аппетит. Ланчеватость.

Заслышав запах ланча, вся USA рвет в другую сторону. В нем что: чикен, жаренная на собственных костях, фасоль, сваренная на воде, зелень, выращенная на воде, бисквит, высушенный без воды. Рядом соусы. При незнании языка салат получаешь с вареньем и чай с горчицей. Никогда я так быстро не отвыкал от еды. За месяц из «пятьдесят четвертый размер – второй рост» в «пятьдесят второй – первый рост». К вечеру очень помогает барбекю, и вы впервые в жизни артиста ложитесь спать с пустым желудком, и впервые вам не жалко себя, а радостно. Какая здоровая страна.

Барбекю – чтоб она горела, это не кушетка, это народная шашлычница Америки на сетевом газу с приборами и автоматическим управлением. То, что она делает, я описывать не буду, потому что из-за нее похудел на два размера. Бросьте туда мясо, а потом ползите в угол и грызите его, придерживая лапой.

В USA есть все. Все, что вы захотите, там есть. Только нужно искать. Вернее, искать мы привыкли – нужно найти… А чтоб найти, нужно искать и находить. Потому что есть все, кроме того, что ищешь. Хотя и это есть, но нужно искать. Поэтому все долго покупают то, что не нужно, чтоб потом не искать. В общем, вы берете все, что видели по телевизору. Такой нож! У ведущего в руках он режет сначала молоток, потом помидор. У вас в руках он не режет ни молоток, ни помидор. Вы к нему привыкаете и уже не можете без него. Авто огромная, как линкор, она капотом закрывает полмира, а за багажником другой город, стоит копейки, потому что потом все сожрет, но родная, как тетя. Как же с ней расстаться. Эти очень хорошие вещи продать невозможно. Они падают в цене, как только куплены. И все дарят. Можно дарить дальше. Пока в самом конце кто-нибудь один, которому стукнуло шестьдесят, не окажется заваленным…

Сэйл, барбекю и иншуренс – это не родственники. Сэйл – это распродажа, где вы со свистом берете все, что не нужно. Ну как же – магазин уезжает и распродает по дешевке то, что ему не нужно. Вы хватаете, и это уже не нужно вам. Это сэйл. На то, что нужно, сэйла не бывает.

Иншуренс – это тоже не родственник – это страховка, где тоже застраховано все, что не нужно, то есть то, что ломается один раз. Допустим, череп. А вот зубы – нет. В общем, вы так долго и хорошо лечите то, что не нужно, что оно начинает болеть и его лечить уже нужно. Постепенно иншуренс охватывает все тело, кроме тех органов, что ломаются. Вы тратите все больше денег, а когда что-то ломается, вы узнаете, что оно страховкой не покрыто, вы добавляете денег и покрываете то, что сломалось, а за это время ломается непокрытое.