Одетта (Odette)

Наконец к Одетте вернулись силы, краски, настроения, она удивилась, заметив, что на тумбочку возле кровати кто-то поставил фотографию Антуана.

– Кто это сделал?

Дети признались, что инициатива исходила от Бальтазара и что последний остался в Блекенблеке и по-отечески заботился о них.

По волнению матери, по всплескам на кардиомониторах, по танцу зеленых диаграмм, показывавших биение пульса, дети поняли, что Бальтазар был прав, оставшись до выздоровления Одетты, они не сомневались, что ее болезнь была связана с тем, что она оттолкнула Бальтазара, – этого ее сердце не могло вынести.

Назавтра Бальтазар, взволнованный, как пятнадцатилетний подросток, проник в палату Одетты. Он преподнес ей два букета.

– Но почему два?

– Один от меня. Другой от Антуана.

– Антуана?

Усевшись возле ее кровати, Бальтазар с нежностью указал ей на фотографию мужа:

– Мы с Антуаном подружились. Он принял меня. Он считает, что мое чувство к вам дает мне достаточное право на его уважение. Во время вашей болезни он признался мне, что несколько поторопился, возрадовавшись; он решил, что вы присоединитесь к нему. Потом он рассердился на себя за столь эгоистичную мысль. Ныне – ради детей и вас – он радуется, что вам лучше.

– Что он еще вам сказал?

– Это вам не понравится…

Бальтазар почтительно склонился к Одетте и прошептал:

– Он поручил вас мне…

Пораженная Одетта зашлась в безмолвных рыданиях, растроганная до глубины души. Все же она попыталась пошутить:

– А моего мнения он не спросил?

– Антуан? Нет. Он полагает, что вы малость туповаты.

Он наклонился ниже и добавил с невыразимой нежностью:

– Я сказал ему, что согласен с ним.

Они наконец поцеловались. Тотчас кардиографы затрепетали, поднялась тревога, примчались врачи, потому что сердце Одетты захлебывалось от радости. Бальтазар, прервав поцелуй, прошептал, глядя на Одетту:

– Спокойно, Одетта, спокойно.

Ванда Виннипег

Кожа – внутри «роллс-ройса». Кожа – шофер и его перчатки. Из кожи – чемоданы и сумки, распирающие багажник. Из кожи – высунувшаяся из-за портьеры плетеная сандалия, возвещающая видение стройной ноги. Из кожи – ярко-красный костюм Ванды Виннипег.

Персонал почтительно склонил головы.

Ванда Виннипег пересекла порог, не бросив ни единого взгляда по сторонам, не удостоверившись, несут ли следом вещи. Могло ли быть иначе?

Служащие трепетали за стойкой отеля. Не в состоянии пронизать благоговением задымленные стекла очков Ванды, они принялись расточать формулы гостеприимства:

– Добро пожаловать, мадам Виннипег. Для нас большая честь приветствовать вас в отеле «Ройяль Эмерод». Мы сделаем все, чтобы ваше пребывание здесь было как можно более приятным.

Она приняла эти знаки высокого почтения как неизбежную мелочь положенной сдачи, не удостоив ответом. Служащие продолжили беседу, будто она принимала в ней участие:

– Салон красоты открыт с семи утра до двадцати одного часа, так же как зоны фитнеса и бассейна.

Она поморщилась. В панике менеджер поспешил предупредить могущую возникнуть проблему:

– Если вы настаиваете, мы, естественно, можем изменить расписание, подстроив его под ваши требования.

Прибывший в спешке директор, не отдышавшись, скользнул из-за ее спины и провизжал:

– Мадам Виннипег, какая огромная честь для нас, что вы остановились в отеле «Ройяль Эмерод»! Мы сделаем все, чтобы ваше пребывание здесь было как можно более приятным.

Поскольку он использовал то же клише, что и его подчиненные, у Ванды Виннипег появилась насмешливая улыбка, говорившая служащим: «А ваш патрон не слишком искусен, разве так мудрено было выразиться изящнее, чем вы?» – затем она снизошла до того, что протянула руку для поцелуя. Директор, не уловивший ее иронии, ничего не заподозрил, когда она соблаговолила ответить ему:

– Я в самом деле надеюсь, что не буду разочарована: принцесса Матильда так нахваливала мне ваше заведение.

Рефлекторно щелкнув каблуками – промежуточное движение между военным приветствием и движением танцора танго, благодарящего партнершу, директор парировал удар: он вдруг осознал, что в лице Ванды Виннипег он не только принимает одно из крупнейших в мире состояний, но и женщину, чье имя включено в Готский альманах.[3]

– Вы, естественно, знаете Лоренцо Канали?

Представляя своего любовника, она сделала жест в его сторону: красивый мужчина с длинными, будто навощенными темными волосами наклонил голову, даря полуулыбку, он в совершенстве играл роль принца-консорта, который вместе с осознанием своего высокого ранга впитал необходимость проявлять большую любезность, чем королева.

Затем Ванда удалилась в свои апартаменты, прекрасно зная, что ей вслед несется шепоток:

– Мне казалось, что она выше… Какая прелестная женщина! Правда ведь, она выглядит еще моложе, чем на снимках?