Одичалый мир

— А Идар напротив, сказал, чтобы питьём, едой и тёплым одеялом я был обеспечен. Кстати, для информации, если я соглашусь с требованиями Идара, то отсюда выйду твоим начальником. Тебе это надо, портить со мной отношения в самом начале карьеры?

— Не пугай, — беззлобно произнёс Сан Саныч.

— И не думаю. Просто я хочу воды. Неужели ты так боишься Димы?

— Впрочем, а почему бы нет? Я не зверь! Хорошо, сейчас принесу, — послышался несколько сконфуженный голос охранника.

Дверь сползла в сторону, и в узкую щель протиснулся охранник. Он держит в руке кружку с водой.

Сан Саныч остановился рядом. Виктор слабо дёргается и стонет, демонстрируя полную беспомощность.

— Раз пришёл, напои меня, — он вытянул шею.

— Крепко тебя спеленали, — неодобрительно чмокнул губами Сан Саныч. — Руки как, не слишком занемели?

— Терпимо, — стараясь скрыть возбуждение, говорит Виктор.

— Попей. Потом немного ослаблю узел. За ночь вообще могут ткани омертветь.

— Спасибо, — Виктор наклонился к кружке, — и прости! — добавил он. Резким взмахом чиркает остро заточенной пластиной по его незащищенному горлу.

Лезвие с хрустом перерезало кадык. Горячая струя вырвалась из страшной раны, заливая лицо Виктору. Сан Саныч отшатнулся. Он обхватил ладонями шею. Сквозь пальцы, как водопад, потекла густая кровь. Охранник булькнул горлом, он попытался крикнуть, но из-за рта поползла кровавая пена. Глаза охранника раскрылись от дикой боли и недоумения.

— Прости! — повторил Виктор.

Он встал во весь рост и отпихнул его от себя. Сан Саныч падает, дёргается в судорогах и замирает, навсегда сохраняя в своих глазах какое-то детское удивление.

— Ничего личного, — Виктор отвернулся, а на душе внезапно становится пусто.

Вот и всё, обратной дороги нет. Впрочем… и не было. Виктор подскочил к выходу. Осторожно высунулся. На первый взгляд — идиллия. Работа кипит. Суровые мужчины выкладывают стены будущих домов. Женщины замешивают глину. Но вот звонко свистит плеть. Крик боли ломает гармонию строящегося поселения. Теперь чётко видна грань между свободными гражданами и рабами. Идар слов на ветер не бросает, ударными темпами строит Нью-Рим. А ведь получается! Виктор серьёзно обеспокоился. Скоро равных ему на Караби яйле не будет. Что-то надо думать в ответ. Только бы вырваться, а единственный путь — обрыв. Холодок сковал сердце, но интуиция подсказывает, это правильно решение.

Ветер доносит неясный шум волн и свежесть моря. Там свобода. Но как добежать до него и вдруг у подножия скалы? Нет, там сразу море. Виктор вспомнил, что они с обрыва подкармливают акул. Вот теперь необходимо выбрать, кто страшнее акулы или Идар. Жуть сковала сердце. Виктор вспомнил фильмы ужасов с участием морских хищников. Некоторое время мусолит в голове картинки, в которых акулы разрывают людей. Затем встряхнул головой и выносит вердикт: «Они значительно безопаснее людей».

Тянуть больше нельзя. Виктор выбрался из грота и спрятался за камнями. Извиваясь, словно червяк, пополз вдоль строительного мусора и наткнулся на женщину, замешивающую жирную глину. Она отпрянула и едва не вскрикнула. Виктор приложил палец к своим губам. Женщина внимательно его оглядела, в глазах появилось сострадание. Виктор весь в крови и она думает, что это его кровь.

— Ты кто? — прошептала женщина.

— В плен взяли.

— Нас тоже, — в её взгляде появилась ненависть. — Ты сильно избит.

— Пустяки. Ты можешь меня как-то заслонить?

— Ты хочешь бежать?

— У меня безвыходное положение.

— Там обрыв… метров тридцать.

— И с большей высоты иногда прыгают, — уверенно произнёс мужчина.

— Они туда отходы сваливают. Акул развелось великое множество, а иногда косатки подходят.

— Человек для акул не основная пища, — неуверенно сказал Виктор.

— Как знаешь. А вот я бы не рискнула. Мы как-нибудь по-другому устроим побег.

— У меня нет того времени. Завтра из меня выпустят последнюю кровь.

— Я тебя глиной обмажу! — она со щедростью свойственной русским женщинам, вывалила на него мешок с жирным месивом. Виктор прогнулся от её тяжести, а ведь вовремя. Послышался Димин окрик:

— Что развела грязь! Быстро в одну кучу собирай! Допросишься, Марина, шкуру плёткой стяну, как с твоего Павлика!

— Я сейчас, Дмитрий Леонидович! Всё приберу! Чисто будет! Не сомневайтесь! — излишне почтительно выкрикнула женщина, старательно пряча в глазах злой огонь.

— И даже не посылаешь меня, как прошлый раз? — удивился Дима. — Видно становишься на путь исправления. Молодец Марина! Я это учту!

— Вы уж учтите, Дмитрий Леонидович.

— Что-то ты замыслила, — недобро сузил глаза надсмотрщик.

— Что вы такое говорите! Просто Идар Сергеевич обещал самых исполнительных свободными гражданами сделать!

— Это он может, — неодобрительно пожевал губы Дима. — Ладно, давай, суетись. Через пять минут подойду. Чтобы всё сияло от чистоты!

Виктор, под слоем глины, вспотел как мышь. Он до боли в пальцах сжал острую пластинку. Напряжение столь велико, что он едва не вскочил. Но Дима, лениво хлестнув плетью по своей ноге, удалился. И вот уже отрывается на молодом парне, полосуя ему спину.