Одиль, не уходи!

На этом письмо заканчивалось: раздался мой звонок в дверь. Я оторвался от чтения и обнаружил соблазнителя рядом с собой с уже уложенным чемоданом.

— Поздравляю, мой милый. Я бы крайне удивился, если Одиль не сделает все возможное, чтобы нынче вечером избежать моего общества хоть на несколько минут. Что же касается вашего желания знать, будет ли у Одиль что-нибудь надето под платьем, то я вам когда-нибудь расскажу, если это еще будет вас интересовать к тому времени.

Я протянул ему свою ручку:

— Будьте любезны закончить письмо. Это все упростит. О, всего пару фраз. Например: «До вечера. Отныне — до всех вечеров».

Он сел, покорно все написал и был так мил, что даже поставил свою подпись. Я положил письмо в карман и жестом пригласил его к выходу, причем дверь за нами запер собственноручно.

— Разумеется, ключ от вашей квартиры останется у меня. Я буду приходить сюда писать письма. И кто знает, может быть, я даже приму здесь как-нибудь Одиль вместо вас. Ночью, разумеется. Но все это еще нужно обдумать. Да, предупредите консьержку, чтобы она спокойно пропускала меня в дом. Скажите ей, что уезжаете на некоторое время, но не хотите, чтобы об этом знали. Если кто-то посетит вас, Одиль, например, пусть говорит всем, что вы только что ушли.

Консьержка спросила только, куда пересылать почту. Я ответил ей, что сам займусь этой проблемой, и вручил ей тысячу франков. Больше никаких вопросов у нее не возникло.

— Итак, мы договорились, что если кто-то будет спрашивать господина Лаборда, вы ответите: он только что вышел. Больше от вас ничего не требуется.

Спустя десять минут мы были в банке. Я снял обещанную сумму со своего счета и вручил деньги Лаборду, после чего мы отправились в аэропорт. Мне показалось, что соблазнитель воспринимает ситуацию не слишком трагично, поскольку больше не опасался моей мести. Во всяком случае, его лицо обрело живые краски.

— Куда я должен буду вам писать? — спросил он.

— Разумеется, не на домашний адрес. Как только вы прибудете на место, дадите телеграмму в офис на улице Комартэн и сообщите свой адрес, по которому я буду посылать вам дальнейшие указания.

Мы проезжали мимо почты, и меня внезапно осенила одна идея. Я остановил машину.

— Еще одна маленькая формальность. Последняя.

Мы вышли из машины, я купил жетон для телефона и подтолкнул его к кабинке.

— Сейчас мы позвоним Одиль.

Он вытаращил глаза:

— Мы?

— Абсолютно верно. Сначала вы, потом я займу ваше место во время разговора и попробую говорить вашим голосом. Если у нее появится хоть тень сомнения, вы сумеете ее развеять, докажите, что она ошибается. Ну же! Начните с того, что у вас есть для нее еще одно длинное письмо, и что вы его положите сегодня на обычное место во второй половине дня, пока она будет на лекции. Спросите также, написала ли она вам. Уверен, что она это сделала: сегодня утром она попросила прислать ей с завода пишущую машинку. Ваш пример оказался заразительным. Разумеется, вы будете умолять ее прийти на свидание сегодня вечером. Впрочем, я вам подскажу.

Я сам набрал номер и протянул трубку Лаборду, а сам снял отводную. До меня донесся голос Одиль:

— Алло!

Действительно, довольно экстравагантная выходка для мужа: слушать голос своей жены в подобной ситуации. Я ободряюще кивнул Лаборду, который явно испытывал сильное замешательство.

— Это я, — сказал он тихо и замолчал. Я вынужден был подсказать ему, что говорить дальше. — Я не мог больше ждать. Мне нужно было тебе позвонить.

Голос Одиль прозвучал так, как если бы у нее перехватило дыхание:

— Я была уверена, что услышу вас сегодня утром по телефону. Вы хорошо спали?

— Очень плохо. А ты?

— Не лучше. Вы мне написали?

Снова Лаборд заколебался. Тогда я сделал ему знак замолчать и заговорил по своему аппарату, стараясь подражать голосу соблазнителя. Удастся ли мне это?

— Да, очень длинное письмо. Я положу его на место сегодня во второй половине дня, когда ты будешь самой очаровательной слушательницей на лекции твоего отца. Ты найдешь письмо, когда вернешься домой. Думаю, оно тебе понравится.

— Мне не терпится его прочитать, — вздохнула она. — Постараюсь вернуться как можно раньше.

Итак, ее слух не заподозрил подмены, иначе она уже выразила бы свое удивление. Успокоившись, я продолжил разговор:

— А ты мне написала?

— Я пытаюсь… Я уже написала две страницы. Но никогда не осмелюсь их послать.

— Ну, нет! Я хочу их.

— Это так трудно…

— Пусть говорит твое тело.

Голос Одиль стал глуше.

— Вот этого-то я и не хочу. Оно говорит слишком о многом.

— Мое говорит не меньше. Оно хочет тебя. И хочет, чтобы ты говорила мне «ты».

— Сейчас?!

— На расстоянии это легче.

Я ждал ответа с таким нетерпением, как если бы был действительно Лабордом, и успех моей авантюры действительно зависел бы от этого слова. В какую же дьявольскую игру я себя втянул!

Ее голос прозвучал так тихо, что я вынужден был переспросить. Наконец она сказала чуть громче:

— Ты…

— Повтори еще раз. Я плохо расслышал.

— Ты… Ты доволен?

— Как я могу быть недоволен? Это немножко похоже на то, что ты уже отдаешься мне.

— Ну, не совсем…

Снова на мгновение появилась насмешливая Одиль.