Один

Продолжаем наш разговор. «Эхо Москвы», программа «Один».

«Посвящается Быкову», — пишет некто sanisan, и идёт цитата из Юны Мориц:

Диктатура либералов, тирания либералов,

Либеральное гестапо: кто не с ними — тот нигде!..

Что-то в зверстве либералов есть от лагерных амбалов,

Крокодилов креативных, эффективных в той среде.

Диктатура либералов, тирания либералов,

Их кричалки, обещалки растерзательных расправ, —

Что-то в зверстве либералов есть от пыточных подвалов,

Где с Россией разберутся, шкуру заживо содрав.

Что я думаю об этих стихах? Я думаю, что это мерзость. Надо назвать вещи своими именами. И говорить, вообще применять здесь термин «гестапо» для поэта, знающего, что такое Холокост — мне кажется, это просто мерзость. Ну, почему не назвать вещи своими именами? Мерзость. Где эту диктатуру видели? Кто? Кому она стоила жизни? Кому травля либералов… Либералы умеют травить, разумеется, и я сам сколько раз бывал жертвой этой травли. Но когда либералы кого запрещали? Когда они кого высылали? Давайте уж по-честному.

«Небезызвестный либерал Дмитрий Быков после выхода поэмы „Звезда сербости“ сразу же состряпал в интернете несколько доносов, где поэму в защиту сербов и России обзывал „антиамериканской“». Она действительно антиамериканская. Приведите мне примеры доносов. Если вы отзыв о поэме называете доносом, то как называть то, что пишет Юна Мориц сегодня, в частности обо мне? Давайте всё-таки соблюдать хотя бы какие-то элементарные приличия.

«Дмитрий Львович, Вы всегда были таким жирным? Или были времена, когда Ваша плоть была в „пропорции“ с Вашим сознанием?» Нет, наоборот, она сейчас в пропорции с моим сознанием. Смотрите, какое мощное и огромное сознание! Может ли оно уместиться в меньшей плоти? «Или же напротив — Ваши телесные „габариты“ соответствуют Вашему „поэтическому“ дарованию? Пожелание: Дмитрий Львович, не прессуйте свою супругу, не раздавите её. Она же женщина! Пост и молитва, ходьба тоже — с Мосфильмовской на „Дружбу“, на Воробьёвы и обратно — вот Ваше спасение! Иначе „заплывёте“ окончательно!»

Дорогой Матвей, вы продемонстрировали себя. Вы хам, Матвей. Появитесь и попробуйте лично мне дать советы, как мне поступать с моей супругой. По-моему, я отобью у вас довольно быстро охоту это делать. Мне нравится вас цитировать. Мне кажется, вы очень эффектный и своевременный, потому что вы составляете прекрасный контраст к большинству читателей и слушателей. Я благодарю вас за откровенность и активно — активно! — рекомендую вам появиться живьём. Обязательно появитесь, Матвей! Клянусь, милицию звать не буду, сам разберусь. Что-то мне подсказывает, что вы худощавый, хлипкий.

«Мне тут сейчас подсказывают, — опять пишет Матвей: — „Зачем ты ему говоришь про „пост и молитву“, он же в Бога не верит, он агностик. Скажи ему проще: „Дима! Меньше жри, а больше двигайся! Пользы от него всё равно нуль, пусть хоть деткам своим послужит подольше…“ Вот что народ-то говорит!»

Нет, Матвей, это говорит не народ, это говорят такие же хамы и идиоты, как вы. Ну, простите, что я ругаюсь, но вы меня сами на это провоцируете. Как же вас можно оставить без ответа? Матвей, приходите! Приходите необязательно к студии. Приходите к выходу из студии. Господи, что мы будем тут свидание назначать? Я вас немножко поучу морали. Тут ему уже отвечает findlay. Вы не отвечайте, findlay, я сам разберусь. Спасибо.

«Скажите, человек пишущий умнее человека говорящего?» Нет. Ну, это всё равно, что человек, пишущий музыку, умнее человека, сочиняющего стихи. Нет, конечно. Это разные формы мышления. Есть мышление письменное, от руки, а есть мышление артикуляционное.

Пишут, что не надо отвлекаться на уродов. Нет, надо отвлекаться, нельзя не отвлекаться. Не могу же я всё время про литературу, надо же немного и про уродов и людей.

«Как вы относитесь к творчеству Меира Шалева?» Я читал только «Русский роман». Мне не очень понравилось, скажу вам честно. Как вам сказать? Мне кажется, что это можно было написать лучше.

«Назовите с десяток лучших рассказов мировой литературы, вне зависимости от языка и тематики».