Один анимаг и три случайности

Оказалось, что Тери предпочитал набиравшие в последнее время популярность фантастические истории о мирах без магии, а Дана больше любила детективы. И очень радовалась, когда ей удавалось понять разгадку до того, как её излагал автор.

Вспомнили и купленный Тери КУП, который уже был вручен его коллеге и вызвал у той совершеннейший восторг. Правда, узнать, предпочитает она ярко-оранжевый или темно-синий, не удалось – Дельзи регулярно переключала цвет.

Так, слово за слово, они добрались до тихого зеленого района, в котором был расположен дом аны Норан, не слишком большой, но невероятно симпатичный, напоминающий пряничный домик из детской сказки. Возможно, в этом был и некоторый намек – ведь в сказке в таком домике жила настоящая ведьма.

Встретившая Тери и Дану ассистентка в строгом темно-сером платье приняла оплату за сеанс, действительно стоивший десять золотых, и проводила их в комнату для приема посетителей.

Дана ожидала увидеть загадочное полутемное помещение с многочисленными драпировками и множеством зажженных свечей. Но всё было несколько иначе: свечи действительно имелись, но пока не горели, а вот сама комната была совершенно обычной гостиной, обставленной в несколько старомодном стиле, зато с большими удобными креслами как для хозяйки, так и для тех, кого она принимала. В эти самые кресла молодые люди и уселись, отказавшись от предложенного ассистенткой чая.

Дана глядела на сидевшую за небольшим круглым столом ану Норан во все глаза: раньше ни с одной ясновидящей, магический дар которых был самым редким, она знакома не была. На первый взгляд ничего особенного в этой немолодой уже женщине не было. Разве что, несмотря на повальную моду на всемерное сохранение моложавого вида, ана Норан не закрашивала седину, щедро припорошившую темно-каштановые волосы.

Ну и конечно, притягивала взгляд светившаяся мягким голубоватым светом магическая татуировка ясновидящей на тыльной стороне левой кисти: вписанная в круг пентаграмма с глазом в центре.

Дана не помнила, кто из правителей древности установил такое правило, но помнила, зачем: ясновидящих во все времена было очень мало, и такая татуировка их защищала – ответственность за вред, причиненный её обладателю (а чаще, конечно, обладательнице, поскольку большинство ясновидящих были женщинами), была очень суровой, невзирая на статус обидчика. Теперь в этом, конечно, не было необходимости, но традиция осталась, а саму татуировку, наносившуюся, когда ясновидящий заканчивал обучение, использовали для вхождения в транс, если под рукой не было свечей и хрустального шара.

Но у аны Норан были и хрустальный шар, и пять свечей, которые она зажгла и расставила вокруг него.

– Ан Пертен предупредил меня о том, что вы хотите узнать, – голос у аны Норан оказался глубокий и довольно приятный. – Положите, пожалуйста, то, что вы принесли, вот сюда.

И она показала на место между свечой и хрустальным шаром ближе к тому краю стола, возле которого сидела Дана.

Дана положила на указанное место вещи отца, которые ей вернули после изготовления полицейского поискового артефакта, а также несколько волос с его расчески, порадовавшись, что на всякий случай в полицию она отдала не все.

Ясновидящая достала большую карту города и окрестностей, положила её между собой и хрустальным шаром и замерла, впадая в транс. Дана в волнении вцепилась в руку Тери, не замечая, что сжимает её слишком сильно. Анимаг терпел, даже не поморщившись, ведь с его обостренным чутьем беспокойство небезразличной ему девушки ощущалось практически как свое собственное.

Внешне впавшая в транс ана Норан вроде бы совершенно не изменилась, а вот её аура, которая вдруг стала видимой даже для не обладавшей большой чувствительностью Даны, ярко вспыхнула всеми цветами радуги. Цвета переливались, перетекали один в другой и мерцали, полностью приковав к себе внимание посетителей, которые тоже впали в транс, ну или в какое-то очень близкое к нему состояние. Пространство затопили переливы цветного света, время остановилось, а может, и вовсе исчезло, внешние звуки замерли, вытесненные тонким нежным звоном на пределе слышимости.

Ни Дана, ни Тери не могли сказать, сколько всё это продолжалось: может быть – миг, может быть – вечность, а может быть – всего-то пятнадцать минут, как подсказывали настенные часы.

Ясновидящая глубоко вздохнула и пронзительно посмотрела Дане в глаза, заглянув как будто в самую душу. И этот пронзительный взгляд был полон сострадания:

– У меня для тебя плохие новости, девочка, – твоего отца нет в живых.

От услышанного сердце Даны замерло, а потом забилось в бешеном ритме. Её раздирали противоречивые чувства: с одной стороны, хотелось заорать, что всё это ложь, что ана Норан никакая не ясновидящая, а просто ярмарочная шарлатанка, а с другой – всем своим существом она ощущала, что всё правда – её замечательного горячо любимого папы, единственного оставшегося родного человека, больше нет на этом свете.

Как же больно! Как будто в груди кровоточащая дыра. И воздуха не хватает.