Один человек и один город

Долго, кстати, ждет. Больше двух минут. За это время можно одуреть от гудков, поэтому, когда кто-то на том конце все-таки берет трубку, голос моего бывшего слуги должен, по логике, прозвучать рассерженно, но я слышу восторженный хрип:

– Учитель! Как хорошо, что вы ответили!

Пауза. Коротенькая. Такая, чтобы хватило на вопрос типа: «Зачем звонишь?».

– Я сделал это, учитель. Я решился.

Снова пауза. Не длиннее предыдущей.

– Вы не помните наш последний разговор? Тогда, перед службой?

На сей раз собеседник Карлито, похоже, дольше молчит, чем отвечает.

– Я запомнил каждое слово. И повторял их снова и снова, пока… Вы не могли сказать все прямо, конечно не могли. Но я понял. И исполнил все в точности!

Энергичный, вдохновленный, распираемый гордостью. Работа точно не вызывала у моего старого знакомца подобных чувств. Значит, тут речь идет о занятиях в свободное время. Для души, так сказать.

– Это самое мало, что я могу сделать для вас, учитель. И если сочтете возможным… Подарок ждет вас. И я тоже жду.

В его голосе звучит то, чего мне лично раньше не доводилось слышать ни мгновения. Преданность. Собачье заискивание.

– Я в старом лагере. Да, тут совершенно безопасно, вы же знаете. Ни одного человека на мили вокруг. Западный сектор, пятая линия. Да, машина стоит прямо у дома, увидите сразу.

Намечается тайная встреча? Кто бы ни собирался прийти сюда, похоже, это сигнал, что всем посторонним лучше убираться подальше.

– Я буду ждать, сколько понадобится, учитель!

Сеанс связи закончился. Судя по последним словам, вполне удовлетворительно. Правда, вместо того, чтобы найти местечко, куда можно присесть, Карлито начал слоняться по комнате. Туда-сюда.

Нервничает? А разве есть повод? Ему явно пообещали что-то обнадеживающее. Но не успокаивающее? Или причина мельтешения совсем в другом? Может, в содержимом свертка, пристроенного на остатках кровати?

– Карлос…

Я подумал, что ослышался.

– Карлос?

Нет, это его голос. Точно, его!

– Ты здесь?

Слабый, наполовину тонущий в слоях одеяла.

– Почему я тебя не вижу?

– Заткнись!

О, с неизвестным «учителем» мы разговаривали куда как любезнее!

– Карлос, мне жарко.

– Потерпишь.

– Кар…

Поверх уже накрученных слоев одеяла шлепнулся новый. С нескрываемой злостью.

Не знаю, что ты задумал, Карлито, но уже содеянного хватит на пожизненный срок заключения. Или даже на смертную казнь. Похищение людей строго карается в этих краях, и судебные процессы всегда проходят с показательной помпой. Очень редко, к счастью. В смысле, редко преступления такого рода совершаются. На моей памяти было всего два, и во второй раз речь шла о матери, которая выкрала своего родного ребенка из семьи усыновителей, но снисхождения не получила. Ни малейшего. И ты не получишь. По крайней мере, с моей стороны.

Надо торопиться? Да. Но торопиться нельзя. Нельзя спугнуть или заставить нервничать ещё больше: риск слишком велик. Пусть все будет спокойно, небрежно, равнодушно. И зайти нужно издалека. Из комнаты через одну от этой.

Он обернулся, услышав шум. Уставился на меня – это почувствовалось бы даже затылком, но я стоял вполоборота. Наклонившись над грудой поломанной мебели.

– Ты что здесь делаешь?

Спросил не сразу. Лишь когда понял, что его не замечают.

Выпрямляюсь. Делаю отметку в блокноте и только потом поворачиваюсь.

– О, какая встреча!

– Я спросил, что ты здесь делаешь!

Дрожит всеми сочленениями. Крупно и страшно.

– Могу задать тебе тот же вопрос.

– Я спросил первым!

Вздыхаю, всем видом показывая: ты мне мешаешь, но так и быть, поговорю.

– Работаю, вообще-то.

– Когда я пришел, тебя здесь не было!

– Так ведь и когда я пришел, тебя тоже здесь не было.

Бросает взгляды на сверток. Старается делать это осторожно, как ему кажется.

– И что, все-таки, делаешь?

– Мусор переписываю. В задних комнатах уже переписал, теперь этой займусь. Вот, к примеру…

Дергаю за край одеяла прежде, чем Карлито успевает сообразить, что происходит. Сверток раскрывается.

– Ого! Это ещё что такое?

– Не твоё дело. Хотя… Раз уж увидел, теперь и твоё тоже.

Звучит угрожающе. С надеждой, что испугаюсь и уберусь восвояси? Размечтался!

Присматриваюсь к бледному детскому личику.

– Слушай, а это разве не…

Одеяло снова плюхается сверху.

– Он самый.

– Сын сенатора? А как он здесь оказался?

Задумчиво изучаю лицо, по которому струйками от корней волос начинает сбегать пот.

– Неужели… Ты его привез?

– Да, я. И у тебя есть шанс. Два шанса. Целых два. Поворачиваешься и уходишь, забыв, что видел – это раз. Или остаешься. Здесь. Навсегда.

Трель звонка доносится из кармана.

– Смотри, я предупредил! – грозит мне пальцем Карлито и нажимает клавишу на телефоне.

– Да, дом рядом с машиной. Анхель, ты, что ли? Подходи, давай. Подожди, махну из двери, чтобы ты видел.

Отбой связи. И новый жест нервно скрюченным пальцем:

– Одна минута. Потом пеняй на себя.

Он идет к двери, переступает порог. В самом деле, машет рукой. Ждет с четверть минуты, потом делает шаг обратно. Поворачивается, словно собираясь удостоверится, что посторонних в комнате больше нет, находит меня взглядом, морщится, смотрит презрительно-брезгливо, открывает рот и…