Один человек и один город

Девица хмуро посмотрела на меня исподлобья, подтягивая колени к груди.

– Живым нельзя пить «Кровь Жожо».

Сразу два вопроса возникает. Нет, три.

Что из себя представляет упомянутая «кровь». Почему её нельзя пить «живым» людям. И зачем человек по имени Вега включил её в план лечения. Хотя причину третьего действия можно предположить, основываясь на второй посылке: мертвому любая припарка не причинит вреда. Даже смертельно опасная.

– Это яд?

Тусклые локоны неуверенно качнулись:

– Не. Жожо помогает. Правда. Только давать его кровь можно лишь тому, кто ни жив, ни мертв. Жожо ходит по самому краю, там, где заканчивается мир людей.

Отлично. Не самая позитивная новость за прошедшие сутки, но хотя бы что-то определенное. Итак, положение Хэнка хреновое, если не сказать грубее. Скорее всего, коматозное, если доктор решился применить столь радикальное средство. Но оно все-таки может помочь или нет?

– А откуда она у тебя вообще взялась? Вещь редкая, варят только на заказ и только для проверенных людей.

– Его зовут Вега. Того, кто дал мне эту штуку.

Кофейный взгляд стал наполовину растерянным.

– Знаю, о ком говоришь. Но зачем тебе…

Вместо ответа я шагнул в сторону, и девица смогла увидеть, что и кто находится у меня за спиной. А когда увидела, повела себя в полном соответствии с ранее проявленным характером: выбралась из кресла и принялась внимательно осматривать Хэнка. По-моему, даже принюхивалась.

– Он кто?

– Мой друг.

Посмотрела недоверчиво. Ну конечно, мы мало походим на людей одного круга общения. Пока. Потому что через дюжину душей я легко сравняюсь цветом кожи с кем угодно из Вилла Баха. Разве что, кроме тех, кто от рождения чернильно-черный.

– Чем он заболел?

– Понятия не имею.

Девица прошлась взад и вперед вдоль лежанки, ещё раз наклонилась над лицом Хэнка, прислушиваясь к чему-то.

– Ему ведь «кровь Жожо» не повредит?

– Не должна. Вега редко ошибается.

Успокоила. Немного. Но в любом случае, не дело оставлять больного здесь, без нормального медицинского ухода, полагаясь только на какие-то сомнительные травяные настойки.

– Расскажи лучше, как пройти к собору.

– А чего тут рассказывать? Выходишь на улицу и идешь. Его видно над крышами, так что не заблудишься.

Я так и поступил бы. В отсутствии информации, которой меня снабдили ночью.

– Мне сказали, что рядом с ним хозяйничают какие-то гиены.

– «Гиены» шакалят только по ночам.

Занимательное откровение. Жаль, не проясняющее картинку.

– Хотя… - Девица задумчиво окинула меня взглядом. – Ты же чужой.

Спасибо, знаю. Понял уже.

– И что с того?

– Чужих здесь не…

– Не любят?

– Не привечают, - поправила она и вздохнула: - Провожу, так и быть. Со мной не тронут.

Сказано было почти равнодушно. А казалось бы, должно было прозвучать гордо. С вызовом.

– Ты только что лежала на полу без сознания. Какие могут быть прогулки?

– Хочешь вернуться к своему другу?

Обменялись ударами, что называется. Но она права:

– Хочу.

– Тогда идем. Потом как-нибудь отблагодаришь.

* * *

Конечно, её зашатало. При выходе под яркие солнечные лучи.

– Может, предложишь даме руку?

– Локтя хватит?

Ладошка оказалась узкой и невесомой, зато горячей.

– Тебя лихорадит?

– Это пройдет.

Надеюсь. Не хватало ещё и мне подхватить заразу. Будем тогда лежать с Хэнком рядышком. Только заботиться о нас будет некому.

– А зачем тебе к собору?

– Не к собору, а в собор.

– Молиться?

Когда ничего другого не останется, может, и поболтаю с Господом. Хотя, смысла нет: Он и так все видит. Если находит время присмотреться.

– Хочу поговорить с падре.

– В церковном приюте твоему другу не станет лучше, - авторитетно заявила девица. – И там ему не дадут «кровь Жожо».

– Почему? Она же помогает, как ты говоришь.

– Потому и не дадут. Не богоугодное зелье.

– Ещё скажи, колдовское!

Она повернула голову и посмотрела мне прямо в глаза. Твердо. Решительно. Вот теперь – с настоящим вызовом.

– Те, кто не верит в чары, не получат от них пользы. Помни это.

Да, эффект плацебо ещё никто не отменял. Согласен. Но у всего и всегда находится вполне понятное объяснение, а потому незачем приплетать к месту и не к месту всякую сверхъестественную чушь.

– Зачем мне верить? Не я же болен.

– Ты должен верить. За вас двоих. Потому что сейчас твой друг находится за границами этого мира. И если хоть на миг усомнишься…

Зловещий тон усилился до предела, чтобы оборваться, обозначив паузу. Очень похожую на театральную. Ладно, подыграем. Не будем портить чужое представление.

– Не усомнюсь.

– Хорошо.

Меня похвалили? Вряд ли. Скорее, похлопали по голове, как собаку, выучившую очередную команду.

Странная она, эта девица. Почему-то кажется, что её общество куда опаснее, чем шанс встретить пресловутых «гиен» или прочую местную шушеру. А впрочем, не обманула: несколько парней разбитного вида, встретившихся нам на пути, не сделали попытки приблизиться. Зато каждый из них, без исключения, изобразил один и тот же непонятный жест. С вариациями, конечно, на свой лад, но легко узнаваемый.