Один день

Наконец, мы добрались до кладбища. Я вышел из машины и огляделся по сторонам. Уже начинало смеркаться, а стальной молодой месяц красовался на фоне темных облаков и будто смеялся мне в лицо, предвещая беду. Пока смотрел на него и улыбался в ответ, все внутри переворачивалось от непонятной тревоги. Чувствовал, что что-то должно случиться, но мой разум говорил о другом, настраивал на позитивный лад. В итоге я послушал его, хотя зря. Надо было еще тогда разворачиваться и ехать назад. Но этот момент не вернешь, значит, так и должно случиться. Это мое личное проклятие и мне с ним жить.

Ярик с Викой выгружали тела из багажника, а Света сидела на переднем сиденье машины и сквозь стекло смотрела на меня, ни на миг не опуская глаз.

Я и сейчас ясно помню этот взгляд. Большие голубые глаза блестели в тусклом свете сумерек. И только в них одних был заключен смысл моего существования, только ради них мне стоит жить и только ради них не страшно умирать.

События, случившиеся мгновение спустя, пронеслись со скоростью света. Я ни на миг не задумывался, просто знал, что поступаю правильно.

Знакомое рычание послышалось за спиной. Не знаю, сколько точно их было, но немало. Половина набросилась на тела моих друзей, а остальные пытались забраться в машину, где находились Вика, Ярик и самый дорогой на свете человек. Один из зараженных уже почти разбил лобовое стекло, а другой вцепился мертвой хваткой мне в ногу.

Ярик не трогался с места, даже не завел мотор. Света не давала ему этого сделать.

– Уезжай, Ярик! Увози ее! – кричал я изо всех сил. Света пыталась открыть дверь, но парень не давал ей этого сделать.

– Эй, красноглазые, перекусить не желаете!? – я бил со всей силы свободной ногой по голове того, который вцепился в меня, и он отскочил.

Я добился того, чего хотел, из меня сочилась теплая и свежая кровь, все внимание переключилось на меня.

Я кинулся бежать, уводя зараженных подальше от машины и, оглядываясь, видел, как толпа, в полном составе, мчится за мной. Еще отчетливо был слышен заветный рев резины, и мое сердце перестало так часто биться, я уже не боялся, но ноги несли вперед, спасая мое тело, продлевая его жизнь.

Бежал все быстрее и быстрее, мимо крестов, цветов и зеленых деревьев. Со временем все смешалось в один серый цвет ночи. Даже старая часовня казалась не чем-то святым, а скорее зловещим на фоне происходящего.

А я все бежал по высокой влажной траве, уже не замечая ничего вокруг. Слышал свои шаги и прерывистое дыхание и больше ничего.

И вот остановился и оглянулся по сторонам. Вокруг никого, только сплошное поле. Почувствовал ужасную усталость и резкую, невыносимую боль в ноге.

Заставил себя повнимательнее оглядеться и понял, что местность знакомая. Если дойду до дороги и поверну налево, то окажусь у своего недостроенного дома.

Так и сделал, хотя с трудом, нога так сильно болела, будто монстр так и продолжал вгрызаться в плоть. Я буквально доскакал до намеченного места на одной ноге.

Зашел в дом, в котором не было ни дверей, ни окон, даже крыши - одни холодные кирпичные стены. Оперся на одну из них и скатился вниз.

Подумал, что здесь мне самое место. Раньше я мечтал здесь жить, а теперь пришел умирать.

Мне не хотелось становиться одним из инфицированных, ведь я мог навредить Свете или даже убить. Умирать нужно только за то, ради чего стоит жить. Только смирившись с тем, что ты уже мертв можно без колебаний покончить с собой. Долго не раздумывая, я достал пистолет и приставил его к виску.

– Мама, папа, скоро мы встретимся, – бросил я в пустоту. – Я люблю тебя, Светик! – мой голос тихим эхом отражался от стен, и когда наступила полная тишина, раздался громкий звон в ушах.

Я не видел туннеля, как многие пережившие клиническую смерть люди. Не видел умерших родственников. Не видел ровным счетом ничего.

Мне просто было хорошо. Нет боли. Нет переживаний. Нет ничего, только пустота. Черная вязкая и бескрайняя пустота.

Я так хорошо запомнил это ощущение и сейчас даже скучаю по нему. Умирать совсем нестрашно, а даже приятно. Жизнь – это ад по сравнению со смертью. Жить тяжелей.

Смотрел в темноту, но зачем, можно просто выколоть глаза, и я бы видел ровным счетом то же самое. Мне хорошо, но что-то внутри не давало покоя и мечтало выбраться наружу. Я не мог понять что это.

Мое тело сковал страх. И тут понял, что так жаждало вырваться.

Я совсем один. Пытался найти нащупать кого-то в пустоте, но так и не нашел. Закричал так громко, так отчаянно, как никогда не кричал.

Распахнул глаза и почувствовал острую боль. Но все же терпел ее, пока картинка не начала проясняться, боялся закрыть глаза и опять оказаться в темноте.

Передо мной простиралась сплошная стена из неаккуратно положенного красного кирпича.

Я вспомнил все в мельчайших подробностях. Посмотрел на правую руку в ней еще лежал пистолет. Этого не может быть. Я же точно помнил, что стрелял из него.

Тщательно ощупал висок, но не нашел ни следа дыры от пули ни даже царапины. Потом посмотрел на ногу, джинсы порваны и залиты запекшейся кровью, но на ней также как и на голове не было ни царапины.