Один день Александра Исаевича

Так и случилось. Явившись поутру в «контору», Данька был готов свернуть горы. Но тяжелее бумаги и чернильной ручки до обеда ничего держать не пришлось. Вручив писчие принадлежности, подполковник сказал:

— В отчёте объект разработки по имени не называть. Выбрать временный псевдоним.

— Почему временный?

— Он, как осведомитель, подписывается псевдонимом «Ветров», который знает куратор и мы с тобой. При служебном расследовании светить псевдоним стукача нельзя. В коротких докладах обычно пишем «объект разработки», «источник» или что-то подобное. У тебя же, как я понимаю, отчет получится немаленький, вот и присвой ему разовый псевдоним.

— Понял. Разрешите приступать?

— Валяй! До вечера управишься?..

Разговор в камере получился хоть и содержательным, но достаточно коротким, поэтому Данька управился до обеда. Подполковник, не глядя, положил листы в папку, закрыл её в сейф и позвал в столовую.

— Ну что, приступим? — доставая из сейфа папку, спросил он по возвращении с обеда. — Присаживайся, будем изучать твой роман. — Развязал тесёмки папки, поудобнее устроился на стуле, достал первый лист и начал читать:

— Начальнику… угу… Отчет… Та-ак… Объект разработки: Стукач… Гм! Ну, вполне, лишь бы не хер…

Читая отчет, подполковник продолжал бросать короткие реплики и комментарии. Данька решил, что это для того, чтобы ему было нескучно в ожидании. Через полчаса, прочтя отчет, подполковник резюмировал:

— Ну что ж, очень хорошо. Пишешь грамотно, излагаешь четко. «Стукача» отработал на отлично.

— В чем же я его отработал? Скорее он меня из себя вывел, — возразил Данька.

— Э, брат, нам же важно не то, что он тебя из колеи выбил, а то, что же он в своей кляузе по этому поводу накарябал!

— Что, уже успел?

— Конечно. Это ты тут полдня детали вспоминал, да разговор подробно расписывал. А Стукачу твоему вчера вечером и часа хватило, чтобы по его доносу тебя при желании в лагерь лет на десять отправить.

— Даже так? И что же такого «мой» Стукач настучал?

— А вот щас я тебе и зачитаю.

Подполковник снова развернулся к сейфу, достал из него ещё одну тонкую папку и раскрыл. Взяв верхний лист, вытянул перед собой и, подражая конферансье, объявил:

— Дамы и господа, спешите слышать! Куплеты лучшего стукача нашего уезда!

Сменив комедийный тон на рабочий, подполковник продолжил:

— Извини, отвлёкся, в молодости в театральное мечтал, да по комсомольской путёвке… Итак. Вводная часть нам неинтересна. Ага, вот: «Лейтенант признался, что отпустил конвоируемого бандеровца. Подозреваю, что по сговору с конвойными».

— Чего?! Это когда я в таком признался? Что он несет?

— Давай разберемся. Ты же всё слово в слово записал?

— В точности!

— Есть такой сволочной тип демагогов. Они про тебя могут говорить что угодно. А ты обязан оправдываться и опровергать. И если хоть один раз не опроверг его слова, значит, он считает, что ты согласился. Два раза он сказал «отпустил», и ты возразил. На третий раз он сказал «отпустил» и тут же завёл разговор о «свободе», переключив твоё внимание. То есть, не возразив третий раз, ты по его понятиям молчаливо согласился, а, значит, и признался.

— Ну, знаете ли…

— Я-то знаю. Читаем дальше, ага, вот: «… называл украинцев злобными тварями, пособниками гитлеровцев и утверждал, что их всех надо давить».

— Это к бандеровцам относилось, — уже спокойнее прокомментировал Данила.

— Понятное дело. Но вот так. Крепись, дальше ещё будет. Итак: «Оправдывал преступления немецких фашистов на территории СССР, утверждая, что они совершены украинцами».

— Ууууу, — только и смог выдавить Данька, прикрыв ладонью лицо.