Один день без Сталина

Но вопрос о переброске сил и средств с Дальнего Востока решался без учета мнения разведки. Ситуация была настолько катастрофической, что в первые же дни войны Дальневосточный фронт получил приказ немедленно отправить на Запад весь запас вооружения и боеприпасов. Начальник штаба фронта генерал-лейтенант Иван Васильевич Смородинов возмутился:

– Какой дурак отбирает оружие у одного фронта для другого? Мы же не тыловой округ, мы в любую минуту можем вступить в бой.

Командующий фронтом генерал армии Иосиф Родионович Апанасенко не стал даже слушать своих штабистов. Голова Апанасенко налилась кровью, он рыкнул:

– Да вы что? Там разгром. Вы поймите, разгром! Немедленно начать отгрузку. Грузить день и ночь!

Все, что можно было забрать с Дальнего Востока, забрали почти сразу. Хорошо, что там были отмобилизованные и подготовленные части. Прежний командующий Дальневосточным фронтом генерал-полковник Григорий Михайлович Штерн добился приведения своих войск в состояние высокой боевой готовности.

Еще 13 июля 1939 года Штерн обратился к наркому обороны Ворошилову:

«Я считаю необходимым:

Тихо, распорядительным порядком влить в войска 1-й и 2-й Отдельных Краснознаменных армий все положенные мобилизационным планом местные ресурсы, хотя это и будет порядочным ущербом. Отмобилизовать распорядительным порядком части внутренних округов, учить и учить их».

Григорий Штерн приехал в Москву доказывать свою правоту. Сталин и нарком обороны маршал Ворошилов были против. Но Штерн добился своего. К концу 1940 года войска на Дальнем Востоке были отмобилизованы, а к осени 1941-го обучены. Это те самые части, которые после начала войны были переброшены на защиту столицы. Но сам Штерн об этом не узнал.

Героя Советского Союза генерал-полковника Григория Штерна арестовали 7 июня сорок первого, за две недели до начала войны, с санкции первого заместителя наркома обороны Буденного – маршал расписался на постановлении об аресте.

Штерна пытали. 27 июня 1941 года, когда уже шла война, следователь записал, что арестованный признался в работе на немецкую разведку. Малограмотному следователю и в голову не пришло, что глупо называть еврея Штерна агентом нацистской Германии.

В октябре сорок первого в Москве с надеждой пересказывали друг другу слух, что в столицу «прибыла Дальневосточная армия и оборона Москвы поручена Штерну». В реальности Григория Михайловича Штерна расстреляли без суда 28 октября сорок первого, когда подготовленные им части отчаянно сражались за Москву…

Многие авторы уверенно описывают бравых сибиряков, которые 7 ноября прошли по Красной площади и сразу вступили в бой. На самом деле ни сибирские, ни дальневосточные части в знаменитом параде не участвовали.

«Переброска войск под Москву с Востока (причем, конечно, не только дальневосточных, но и сибирских, уральских, приволжских, среднеазиатских, кавказских) действительно имела большое значение для ее обороны, – пишет президент Академии военных наук генерал Махмут Гареев. – Но всего под Москвой сражались сто десять дивизий и бригад, в их числе было всего восемь дальневосточных, которые, несмотря на всю их доблесть, никак не могли составить „основу декабрьской победы”».

К декабрю от довоенной Красной армии осталось немного. В июне она насчитывала больше пяти миллионов солдат и офицеров. За полгода боевых действий безвозвратные и санитарные потери составили четыре с половиной миллиона человек… За эти месяцы армия потеряла больше двадцати тысяч танков и примерно восемнадцать тысяч самолетов. Иначе говоря, к моменту контрнаступления под Москвой в сражение с немецкими войсками вступила новая, сформированная на ходу армия (см.: «Вопросы истории», № 1/2002). Она и нанесла удар по выдохшимся немецким войскам в начале декабря.

Да, это была уже другая армия. И воевала с иным настроением. Поначалу мобилизованные не очень представляли себе, какая война их ждет. Надеялись, что уходят ненадолго. Столкновения с Японией на Дальнем Востоке, польская и финская кампании были короткими. Пропаганда обещала, что воевать будем «малой кровью», победим «могучим ударом».

На второй день войны, 23 июня, московский горком партии представил руководству города информацию о «недостатках в работе некоторых призывных пунктов»:

«На призывном участке № 2 Киевского района (2-я Бородинская ул., д. 34) царит беспорядок… Сюда явилось около двухсот военнообязанных с мобилизационными листками, но ими никто не занимается, они без толку ходят из комнаты в комнату, мешают работать комиссии. Многие сидят на заборе, на воротах, а за оградой, на улице кричат и плачут некоторые женщины. Среди военнообязанных есть пьяные, которые валяются здесь же у входа.

Политрук призывного участка заявил инструктору МГК:

– У нас есть специальная комната для пьяных, но я, к сожалению, от нее потерял ключи…