Один день без Сталина

«Командный пункт генерала Голубева – новенький, рубленный с русской резьбой пятистенок, прямо-таки боярский теремок. Кроме того, построен домик для связных, ординарцев, кухни и охраны. Подземелье и ход в него отделаны лучше, чем московское метро. Построен маленький коптильный завод. Голубев очень любит копчености: колбасы, окорока, а в особенности рыбу; держит для этого человека, хорошо знающего ремесло копчения. Член военного совета армии не отставал от командующего…».

И это происходило на фронте, где рядовые солдаты буквально голодали. Генерала Голубева, который устроился на войне с таким комфортом, в конце концов забрали с фронта и назначили заместителем уполномоченного Совнаркома по делам репатриации советских граждан…

29 сентября Щербаков говорил на партийном активе Москвы:

– У нас в области имеются запасные бригады красноармейцев, которые должны быть сформированы и пойти на фронт. Недавно наши товарищи проверяли положение в некоторых частях. Прямо ужас зеленый! Некоторые обовшивели, в баню не могут сходить!

И при этом недостатка в добровольцах не было. Война раскрыла во многих людях лучшие их качества. Москвичи оказались смелее своих начальников, бежавших из города.

Беда состояла в том, что подавляющее большинство ополченцев прежде не держали в руках винтовки, да и винтовок на всех не хватало. Половина была неисправной, разных типов. Таким дивизиям не полагалось ни транспорта, ни артиллерии, ни танков. Никакой подготовки ополченцы не прошли. Да и любой новый воинский коллектив нуждается в боевом слаживании, а эти части сразу бросались в мясорубку войны.

В Москве в ополчение зачислили сто шесть тысяч человек, в области еще пятьдесят пять тысяч. Первые двенадцать дивизий с 8 по 11 июля вывели в подмосковные лагеря.

«Колонны ополченцев без оружия, – такими их запомнил очевидец. – Кто в старых ватниках, кто в потрепанных пальто или шинелях. За плечами вещмешки, в руках чемоданы, баулы, на головах ушанки, кепки, буденовки».

Боец 18-й дивизии, которая формировалась в Ленинградском районе, вспоминал:

«Вечером, одетые кто во что горазд, с рюкзаками и баулами, мешками и портфелями мы покинули Москву. Мы направлялись в учебный лагерь под Красногорск. После этого перехода семьсот человек были отчислены из дивизии по состоянию здоровья.

В учебном лагере получили трехзарядные французские винтовки и французские пушки, расточенные под наши 76-миллиметровые снаряды. Это было трофейное оружие, оставшееся после разоружения частей польской армии…».

Хозяйственный и военный механизм не в состоянии был одеть и вооружить столько людей, свести их в боевые части, обучить и слаженно отправить на фронт. Не только бойцы добровольческих дивизий, а и призванные в регулярную армию ходили в своей одежде. Остальные тринадцать дивизий тоже были сформированы, но на фронт не попали, потому что их расформировали, а личный состав вернули к прежнему месту работы.

Член военного совета Московского военного округа дивизионный комиссар Телегин вспоминал, что среди ополченцев оказалось много больных и людей в возрасте – при всем своем желании служить они не могли:

«Сразу выплыли наружу все недостатки поспешного формирования, порой без учета государственной целесообразности. В рядах ополченцев оказалось много больных, людей старше 55 и 60 лет, не годных для полевой походной жизни. На некоторых предприятиях были оголены целые производственные участки…

Руководители предприятий и учреждений просили возвратить незаменимые кадры, а командиры и комиссары дивизий, в свою очередь, посылали рапорты о том, что такое-то количество ополченцев непригодно для походов. Пришлось на ходу исправлять эту ошибку».

Из лагерей командование отчислило больных и пожилых бойцов. Вернули некоторых специалистов, о которых слезно просили предприятия оборонного значения. Штат дивизии определили в девять с половиной тысяч человек, фактически было не больше семи тысяч.

Катастрофически не хватало вооружения (см.: «Военно-исторический журнал», № 4/2005), на дивизию выдали 162 автомата, 66 минометов и 30 орудий. Вот боевые донесения тех дней: «На 90 бойцов получено 50 учебных патронов. Ждем гранаты. Пока склад полка не дает их… Наши бойцы совершенно не обучены, и в таком состоянии они представляют собой хорошую мишень или пушечное мясо».

5-я дивизия народного ополчения Фрунзенского района Москвы отправилась на фронт своим ходом по Старокалужскому шоссе. Люди шли в штатской одежде. Потом выдали обмундирование – гимнастерки темного цвета, такие же бриджи, обмотки и ботинки. Вместо шинелей – куртки. Оружие – польские винтовки. Несколько дней под Москвой шла боевая подготовка, но стреляли всего два раза, хотя многие впервые взяли в руки винтовку. В сентябре дивизии присвоили общеармейский номер – 113-я стрелковая дивизия. С октября начались тяжелые бои. Дивизию включили в состав Резервного фронта. Немецкие войска прорвали оборону, 113-я дивизия оказалась в окружении и была уничтожена…