Один день в декабре

Я удивленно открываю глаза. Оскар хохочет.

— Очень прикольно.

Он перегибается через край лодки, положив голову на локоть и опустив пальцы в воду. Я слегка плещу водой ему в лицо, его безупречно прямой нос покрывается каплями. Да, надо признать, он чертовски красив, причем правильной классической красотой. Ни дать ни взять оживший греческий бог. К тому же его окружает аура состоятельности, жизнерадостности и добродушия. Знаю-знаю, это до жути литературные слова, которых никто не употребляет. Но после нескольких дней, проведенных в гамаке на пляже за чтением «Великого Гэтсби», мне хочется выражаться красиво. Секрет Таиланда в том, что здесь становишься таким, каким всегда хотел быть.

— Пообедаешь со мной сегодня?

Я закрываю глаза и бормочу:

— Только при условии, что мы не будем есть морские звезды.

— Обещаю беспрекословно соблюсти это условие.

Я поворачиваюсь на живот, подплываю к каяку и хватаюсь за борт мокрыми пальцами. Лицо Оскара всего в нескольких дюймах от моего.

— Давай не будем давать друг другу никаких обещаний, — говорю я.

Он смотрит на меня с легким недоумением, в точности так, как смотрел утром в кафе, наклоняется и прижимается к моим губам своими теплыми, солеными от морской воды губами:

— Ты мне нравишься, Морская Звезда. С тобой весело.

13 октября

Лори

Да будет вам известно, фамилия Оскара Огилви-Блэк. Язык можно сломать, верно? Думаю, в Лондоне наши с ним пути вряд ли пересеклись бы. Но здесь, в Таиланде, все гораздо проще, преграды и условности, разделяющие людей, исчезают. Он сообщил, что работает в банке и не видит в этом ничего зазорного. Я сообщила о своем намерении покорить сияющие вершины журналистики. Признаюсь, мое первое впечатление о нем было не вполне справедливым. Несмотря на свою гламурную наружность, Оскар способен к самоиронии, а в глазах его светится доброта.

— Но ты же не собираешься вести в каком-нибудь кошмарном женском журнале колонку светских сплетней? — спрашивает он.

— Ни за что! — отвечаю я в комическом ужасе.

После обеда мы гуляем вдоль моря по остывающему песку, пальцы наших рук переплетены, голова у меня слегка кружится.

— Я что, похожа на человека, способного рассуждать о том, кто из знаменитостей одевается всех круче, а кто — отстойнее всех?

Оскар окидывает критическим взглядом мой прикид — джинсовые шортики, черная майка, ярко-желтые завязки купальника на шее.

— Мм… Да нет, не очень-то! — смеется он.

— Честно говоря, ты и сам не очень-то похож на икону стиля, — надменно вскинув бровь, констатирую я.

Оскар, изображая смущение, опускает взгляд на собственные мятые шорты и пляжные шлепанцы.

Смеясь, мы входим в мою хижину.

— Хочешь пива? — снимая у входа сандалии, предлагаю я.

Он кивает, ставит свои шлепанцы рядом с моими и падает в кресло-мешок, сложив руки на груди.

— Чувствуй себя как дома. — Я усаживаюсь на коврик с банкой холодного пива.

— Ты уверена, что действительно хочешь этого? — спрашивает он, поворачиваясь и опираясь на локоть.

— А что тут такого? Когда ты чувствуешь себя как дома, то вытворяешь нечто непотребное?

Оскар стягивает через голову футболку, оставшись в одних шортах. Его загорелая кожа в точности такого оттенка, как скорлупа кокоса.

— Так мне будет удобнее, — сообщает он.

Несколько секунд я молчу, размышляя, не превратить ли все в шутку.

Потом решаю последовать его примеру и тоже стягиваю майку. Почему нет?

Мы с Оскаром — две противоположности. Мне всегда не хватало беззаботности и уверенности в себе.

— Мне тоже так будет удобнее.

Он притягивает меня к себе. От его теплого тела исходит поток жизненной энергии. Я ощущаю себя свободной, как одна из тех разноцветных птичек, что на рассвете порхают в ветвях над моим бунгало.

Вижу в окно темные силуэты лодок, стоящих на якоре у берега, чтобы утром выйти в море. На темном бархате неба сияет бриллиантовая россыпь звезд.

— Никогда в жизни не чувствовала себя такой умиротворенной.

Оскар делает глоток пива и ставит банку на пол.

— Твои слова можно счесть оскорбительными, — закидывая руки за голову, произносит он. — А я-то надеялся, что ты изнемогаешь от возбуждения.

Я смеюсь, уткнувшись носом ему в грудь, потом поднимаю голову и говорю, глядя ему в лицо:

— Такой поворот событий тоже возможен.

Оскар протягивает руку, касается моей шеи и начинает развязывать тесемки купальника. Покончив с завязками, принимается за застежку на спине и при этом не отрываясь смотрит мне в глаза.

— Теперь я изнемогаю от возбуждения, — говорит он, прочертив пальцем линию от ямки между ключицами до пояса шортиков.