Один день в Древнем Риме. Исторические картины жизни имперской столицы в античные времена

Значительная нагрузка на адвокатуру. Где бы ни заседали суды, большую нагрузку несла адвокатура. Кальв накануне своего успеха в сенате долго отрабатывал свое выступление в базилике, оттачивая все его нюансы. Все молодые Цицероны в школах риторики мечтали о том дне и часе, когда им случится предстать в ниспадающих с их плеч тогах перед сидящими на высоко поднятом помосте судьями и, делая тщательно отрепетированные жесты, то принижая, то возвышая свой голос, молить жюри о пощаде для какой-нибудь несчастной вдовы или обличать некоего казнокрада или грабителя. Один только тот факт, что произнесенные в сенате речи должны быть чрезвычайно тщательно отработаны, дабы никак не затронуть прерогативы императора, предполагал более высокие гонорары за частные мнения в судах, к которым обычно цезарь не проявляет интереса.

Гонорары успешных ораторов оказывались весьма значительны[313], хотя законные платы им скромны, но богатые клиенты, по крайней мере, не забывали преподносить им крупные новогодние подарки или упоминать их в своих завещаниях. Кроме того, надо сказать, что в империи не существовало государственных обвинителей. Уголовный процесс мог быть инспирирован любым гражданином против любого возможного преступника. В поощрение подобного рвения значительная часть штрафа или конфискованной собственности осужденного преступника переходила к самозваному обвинителю. Как нетрудно понять, в правление таких императоров, как Тиберий, Нерон и Домициан, расплодившиеся во множестве доносчики («профессиональные обвинители») быстро богатели, обвиняя состоятельных сенаторов в «государственной измене». Благоприятные дни для подобных профессионалов, похоже, миновали, но доходы некоторых из числа ведущих адвокатов стали буквально королевскими, почти сравнявшись с доходами более ранних адвокатов Вибия Криспа[314] и Эпирия Марцелла – более 200 млн сестерциев (8 млн долларов) у каждого.

Мелкие малооплачиваемые адвокаты. С другой стороны, в Риме было очень много голодных малооплачиваемых, но претенциозных одиночек, мало кто из которых имел хотя бы приличную тогу, чтобы выступить в суде префекта, разбиравшего какое-нибудь мелочное дело. Иногда им удавалось заполучить клиента несколько более высокого класса, тогда они брали напрокат хорошую тогу и пару колец, чтобы достойно выглядеть во время судебного процесса, который они порой выигрывали и в базилике. Весьма вероятно, что в этом случае их клиент украсил бы лестницу, ведущую в дом такого адвоката, пальмовыми листьями, но в качестве гонорара[315] отправит ему лишь некоторое количество съестных припасов сомнительного качества – «подсохшую ветчину, бочонок кильки, начавший подгнивать лук или пять больших бутылей [очень дешевого] вина, которое только что было сплавлено на судне вниз по Тибру!». Если же какие-то суммы и выплачивались в действительности, то счастлив оказывался тот адвокат, которому не надо было делиться своим гонораром с каким-нибудь ловким агентом, который и обеспечивал для него такое решение суда!

Характер свидетелей; пытки свидетелей-рабов. Еще один момент необходимо отметить относительно этих судебных процессов: показания, данные римскими гражданами, считались для них куда весомее, чем представленные неримлянами, в особенности греками и левантинцами. Свободнорожденные граждане, римляне или провинциалы, свидетельствовали после принесения клятвы. Только обвинитель имел право требовать присутствия не желавших давать показания свидетелей, однако адвокат мог представить не только до десяти laudatores, свидетелей защиты, и, если люди высокого положения решительно выступали в пользу своих друзей, их мнение перевешивало очень много неприятных фактов, засвидетельствованных другой стороной.

Достаточно часто, кстати, суд принимал во внимание и свидетельства рабов. Эти несчастные, имевшие перед лицом закона лишь немногим более высокий статус, чем животные, могли давать свидетельские показания только под пыткой. Ни один владелец рабов, однако, не мог быть принужден, за исключением дел о государственной измене, позволить своим рабам дать показания против него. Но, принимая во внимание, что пытка считалась необходимой, если хозяин раба добровольно предложил его в качестве свидетеля, как мог раб осмелиться дать негативные показания о своем хозяине, если по возвращении домой его ждало жесточайшее бичевание? Скажем вкратце, что ситуация со свидетельствами рабов была по сути такой же, что и в Афинах. Таким образом, использование дыбы и столба для бичевания – грязное пятно на в высшей степени утонченно разработанной, обычно здравой и гуманной юридической системе Рима.