Один день в Древнем Риме. Исторические картины жизни имперской столицы в античные времена

Если вы, будучи магистратом, или человеком, понесшим тяжелую родственную утрату, или вдовцом, желаете устроить сражение гладиаторов, а при этом располагаете средствами, то все остальное достаточно просто. Вам надо заключить договор с lanista (учителем и владельцем школы) на необходимое количество схваток, оговорив еще некоторые условия; хотя в действительно претенциозных случаях гладиаторы из нескольких соперничающих школ могут быть сведены в схватках друг против друга – это делает интригу более изощренной. Когда же все схватки завершены, заказчик оплачивает владельцам стоимость освобожденных по требованию зрителей гладиаторов, гладиаторы-рабы возвращаются к своим владельцам, заказчик также уплачивает владельцам возмещение за убитых бойцов – все на условиях договора. Подготовка хорошего гладиатора выливается в значительную сумму, а погибший не может больше сражаться и приносить доход; это обстоятельство часто способствует тому, что схватки организуются не слишком пагубными ввиду того, что раненого, но выжившего гладиатора можно поставить на ноги тщательным уходом, равно как и вылечить заболевшую беговую лошадь.

Кто-нибудь может сказать нам, что не стоить тратить жалость на гладиаторов. Многих низкорожденных преступников увели после суда претора с облегченными усмешками на их грубых лицах – магистрат не приказал: «Повесить его на кресте!», но всего лишь вынес решение: «Отправьте его в амфитеатр!» Очень часто владельцы неисправимых рабов, обреченных на смерть, продавали их ланистам.

Не так уж мало несчастных военнопленных и похищенных негодяями людей – если они обладали мощным телосложением – попадали в школы гладиаторов, да и жестокие владельцы порой весьма выгодно продавали совершенно ни в чем не повинных рабов, если находили у них задатки стать хорошими бойцами на арене. С другой стороны, многие плебеи низкого происхождения бывали так захвачены «блеском и славой» гладиаторских боев, что добровольно подчинялись дисциплине школ, тем более что при иных тиранах императорах даже люди, считавшие себя аристократами, сражались на песке арен, исполняя извращенную прихоть того или иного цезаря.

Суровая подготовка гладиаторов; их недолговечная слава. Ланисты установили в своих школах жесточайшую дисциплину, что, возможно, оправданно, учитывая, какой контингент им приходится содержать и тренировать. Гладиаторов держат в помещениях, весьма напоминающих армейские казармы. Не упущено ничего, чтобы довести их до звероподобного состояния и сделать центром всей их жизни искусство владения оружием. Их кормят большим количеством мяса. Малейшее нарушение суровой дисциплины влечет за собой жестокое наказание плетьми, и в каждой ludus имеется карцер с ручными и ножными кандалами, который редко когда пустует.

С другой стороны, такая обстановка заставляет многих из этих глупых негодяев забыть судьбу, ожидающую их в ближайшем сражении, и мечтать о славе, которой бывают окружены наиболее успешные гладиаторы. Если гладиатор сможет одержать несколько побед в серии сражений, он становится более разговорчивым, чем даже самый отважный колесничий; знатные аристократы будут приезжать к его жилищу, чтобы полюбоваться его тренировками и пощупать его мышцы; его владельцы начнут со всех сторон обхаживать его как ценнейшее приобретение; бесчисленные женщины, даже из числа облаченных в шелка clarissimae[346], станут обожать его; а там, возможно, ему удастся сбежать с женой какого-нибудь сенатора.

Не только юноши, но и все девушки Рима будут воспевать чемпиона и мечтать о таком храбреце. Он прославится в бесчисленных настенных надписях как «Девичий вздох», «Девичья слава», «Властелин девиц», «Доктор (medicus) малышек»[347]. Даже если он потеряет в сражении ухо, а его лицо покроется сетью отвратительных шрамов, женщины будут бегать за ним еще интенсивнее. «Никому нет до этого дела, – брюзжал Ювенал, – ведь он гладиатор».

Подобная слава заканчивалась обычно быстро и трагически, но иногда удачливый и искусный гладиатор мог достичь такого успеха, что публика в амфитеатре начинала требовать, чтобы устроитель игр преподнес ему деревянный меч – символ почетной отставки. Теперь, если он не относился к рабам-преступникам, он мог покинуть ludus с большой суммой денег и наслаждаться жизнью, но ярлык его «профессии» оставался с ним навсегда. Он никогда не мог стать римским гражданином, тем более – попасть в сословие всадников, каков бы ни оказался размер его состояния.