Один день в Древнем Риме. Повседневная жизнь, тайны и курьезы

По знаку сенатора два раба показывают свежеприбывшим гостям отведенные для них места. Мужу приготовили почетное место слева от сенатора – это хорошая новость. Плохая же новость – то, что ему придется терпеть соседство с той самой громадиной. Он уже представляет тесноту, жар, идущий от тела соседки, и, словно этого мало, удушающий аромат духов, с которыми она переусердствовала, надеясь перебить запах пота… Он уже предвидит, что не сможет даже почувствовать запах еды и понять, какова она на вкус.

Его жене, можно сказать, повезло больше. Ее ждет место между миловидной женщиной и молодым красавцем (как выяснится, он приходится сенатору племянником) в отпуске с восточного фронта, где он сражался в армии Траяна. Ему будет что рассказать: армейские истории и разнообразные сплетни (которые все охотно слушают).

Как только гости устроились, к ним подходят рабы и моют им руки, поливая водой с лепестками розы и вытирая изящными полотенцами из льняного полотна с кружевной отделкой.

О чем же говорят на пиру? Касаться политических вопросов считается неуместным. Все остальные темы приветствуются, особенно шутки, анекдоты, примерно как на наших вечеринках. И еще стихи.

Открывает ужин раб с седой остроконечной бородкой, очень хорошо одетый. Это раб-эрудит, он обучал сенаторских детей, а теперь, когда он состарился, к его услугам прибегают, когда требуется придать культурный тон званому ужину, – он декламирует стихи на латыни и греческом. Иногда это известные произведения, иногда созданные им самим по случаю опусы – почти всегда прославляющие хозяина и его гостей. Его акцент выдает греческое происхождение, а декламация идет под звуки лиры.

Его стихи – сигнал для рабов: они начинают подавать закуску, или gustus, как ее здесь называют.

Присутствующие тут же отвлекаются от поэзии, сосредоточив внимание на прислужниках, которые несут большой поднос, уставленный загадочными холмиками, дымящимися, словно вулканы в миниатюре.

Раб, заведующий выносом блюд, выгибает брови, набирает воздуха в грудь и оглашает название закуски: «Свиное вымя, фаршированное морскими ежами!» Среди гостей проносится одобрительный шепот: это одно из самых знаменитых и престижных блюд на столичных ужинах. Оно соединяет вкус сладкого свиного мяса с «морским» вкусом икры морского ежа. Слуги (ministratores) ставят на стол тарелки и кубки.

В то время как гости вкушают деликатес, другие рабы обходят их и разливают по кубкам вино. К закуске полагается особый напиток – mulsum, то есть вино, смешанное с медом.

Римский ужин немного напоминает программу концерта с четко продуманным выбором блюд. Все приглашенные знают, что сегодняшний вечер будет незабываемым. Недаром сенатор славится изысканным вкусом и любит удивлять гостей.

Как-то у него подали множество устриц – вместе с мясом сони и фламинго. Или вульвы свиноматки в форме рыбы и языки цапли в меду. А однажды сенатор поразил всех внушительной кабанихой, начиненной живыми дроздами, в окружении «присосавшихся» к ней поросят из теста…

Мы знаем, что хороший пир предусматривает по меньшей мере семь перемен блюд. За закусками следуют три первых блюда, два жарких и десерт. И на каждую смену блюд – свежее столовое серебро.

Пир может длиться и семь-восемь часов. Единственное, что может сравниться с ним в наше время, – свадебные обеды (или застолья на сельских праздниках во времена наших дедушек). Представьте, что вам доводится бывать на свадебных банкетах по два-три раза в неделю… Если вы входите в высшее римское общество, в определенные периоды года вы ходите на ужины именно с такой периодичностью!

Как поедаются все эти кушанья? В позе, отошедшей в прошлое: полулежа, опираясь на левый локоть, под который подложена подушка. Левой же рукой держат тарелку, а правой берут еду. Пирующие возлежат друг подле друга, без обуви, с вымытыми ногами.

Но ведь это неудобно! Мы бы, наверное, так не смогли в силу отсутствия привычки: рука затекла бы, изогнутая таким манером спина через какое-то время бы заныла. Желудок сразу же наполнился бы, послав нам ложный сигнал о насыщении.

Но римляне привыкли есть таким образом. Для них это синоним изящества и символ превосходства. Когда-то жены кушали не лежа, а сидя на стульях рядом с мужьями. Теперь не так. Сидя едят только дети, их усаживают на низеньких скамеечках рядом с отцами.

Недавние исследования показывают, что, учитывая строение желудка, прием пищи в таком положении способствует пищеварению. Интересные данные, но все же более логично предполагать, что эта позиция продиктована лишь практическими соображениями: при опоре на левую сторону остается свободной правая, та, которой пользуются больше. Все остальное – вопрос привычки.

Приносят первое. Это большое блюдо с фаршированными икрой лангустами. Они разложены у подножия вулкана из тертого льда. В его кратере, как в огромной чаше, в великом множестве наложены устрицы. Обрамляют этот морской вулкан мурены под горячим соусом.