Один день в Древнем Риме. Повседневная жизнь, тайны и курьезы

Вдруг толпа расступается, и мы видим жонглера, развлекающего прохожих своими трюками. Мы задерживаемся лишь на несколько мгновений. Чуть далее слышен заунывный звук дудки. Мы пробиваемся сквозь толпу и видим сидящего у стены заклинателя змей. Из корзины высунулась кобра, раскачиваясь вслед за концом его длинной флейты, к которому прикреплен пучок разноцветных перьев. Как известно, рептилию привлекает не звук, а движение инструмента, поэтому-то и используются перья. Но здешним зевакам это неведомо, и они охотно бросают монеты, восхищенные музыкальными талантами заклинателя.

Вдруг все расступаются, чтобы пропустить всадника, криками и руганью прокладывающего себе дорогу. Копыта лошади попадают в большую зловонную лужу, которую все обходили стороной, обрызгав двух мужчин в тогах. Те хватают лошадь под уздцы. Начинается яростное выяснение отношений. Уйдем-ка мы отсюда.

Не успели мы взойти на тротуар, чтоб нас не затолкали, как приходится почти сразу же с него сойти обратно на мостовую: навстречу движется патруль легионеров, очевидно направленных в Рим в увольнение. Солдаты бесцеремонно оттаптывают ноги всем, кто не уступает им дороги. А это больно: их «калиги», как мы говорили, подбиты металлическими гвоздиками (как когда-то наши походные ботинки), чтобы не поскользнуться на поле боя…

Сзади кто-то схватил нас за тунику. Мы оборачиваемся. Это нищий с искалеченными ногами, он просит милостыню. Две монетки – и его лицо озаряется радостью.

Но это еще не все. Мы вновь идем вперед, и опять преграда: на этот раз бродячий торговец, во что бы то ни стало он хочет продать нам свои светильники. У него приятное выражение лица, рыжие волосы и заразительная улыбка. Нам едва удается от него отделаться, хотя он все продолжает твердить, что его светильники – «редкий товар, привезенный с Востока», что они «прослужат дольше других»…

Устав пробиваться сквозь толпу, мы прислоняемся к стене и смотрим на прохожих. И тут обнаруживаем, что не все перемещаются на своих двоих. Некоторые едут верхом на муле. Возможно, они взяли его напрокат: вместе с животным им предоставляется и «водитель», раб-нумидиец, ведущий мула под уздцы.

Есть и другие способы перемещаться по улицам, не ступая ногами по земле. Как известно, днем в Риме запрещено пользоваться повозками в личных целях, за редчайшими исключениями. Римский аналог наших «автомобилей с мигалками» – это повозки жриц-весталок и немногочисленных обладателей особых прав. Поэтому были придуманы альтернативные средства передвижения. Римлянки высших сословий, навещая подруг, используют портшез (sella). Вот он, качается в толпе, точь-в-точь такой, как описал Ювенал. В нем сидит женщина в накидке и пытается читать (или делает вид, что пытается, – для пущей важности), что нелегко, ведь портшез постоянно трясет и покачивает из-за большого скопления людей на улице.

Совершенно иначе выглядят большие носилки (lectica), величаво плывущие над толпой на плечах восьми рабов-сирийцев, подобно триере, рассекающей морскую гладь. Они белого цвета, украшены скульптурами, росписями и гирляндами ярких цветов. И множеством занавесок. Настоящий «роллс-ройс» римских улиц. Мы, как и все, зачарованно провожаем ее взглядом. Перед носилками двое мускулистых рабов прокладывают дорогу, яростно расталкивая прохожих и размахивая деревянными дубинками. Настоящие человеческие «ледоколы»…

Носилки медленно проплывают мимо нас. Носильщики движутся плавным размеренным шагом, как солдаты при смене караула. Это еще больше усиливает торжественность момента. Попытаемся узнать, кто находится внутри. К сожалению, это невозможно. Кроме занавесок, есть еще и система зеркал, позволяющая тому, кто находится внутри, разглядывать улицу, не рискуя быть увиденным, подобно затемненным стеклам наших автомобилей.

Пока эта городская «яхта» удаляется, в смыкающийся проход проскальзывает еще одно «транспортное средство». Это chiramaxium, ручная тележка (наподобие тех, в которые впрягаются рикши), на которой сидит седовласый старец. Вся сцена поражает нас не только контрастом между двумя «экипажами», но и чрезвычайно серьезным видом второго пассажира, с высокомерно поднятым орлиным носом, очевидно важничающего гораздо больше, чем тот тип из носилок. Тележку толкает иссохший старый раб, похоже, ему осталось уже не так долго служить «человеческим мотором»… Оба исчезают в толпе, под аккомпанемент ритмичного скрипа колеса. Через какое-то время в толпе раздается плеск, будто тело упало в воду. Судя по расстоянию, наверняка наш старец и его раб наткнулись на ту самую злосчастную лужу. И весьма «удачно»: тележка опрокинулась, и наш старик кубарем свалился в воду, под громкий хохот окружающих. Даже заклинатель змей и тот перестал играть…

Рим как Нью-Йорк или Лондон