Тая сдвинула брови от этих мыслей, открывая дверь своим ключом. Она делала это практически бесшумно, чтобы не потревожить как раз одного такого человека, которого она любила в глубине души и ненавидела всем сердцем.
Мелькнув в зеркале, она даже испугалась своего отражения. И как это Роторов ещё там смотрел на неё, пожирая? Объект его сексуальных фантазий походил на пугало в поле, которое расклевали и растащили вороны.
Девушка сняла куртку тихо-тихо, бросила шапку на вешалку, и заглянула одним глазом в комнату. Квартира была такая же, как и у Миши, маленькая и сплошь заставленная мебелью. Неприятное ощущение возникало ещё и от постоянного бардака, это давило и угнетало.
Её дед — худой старик с тяжёлым характером спал на диване, вытянувшись во весь рост. Он громко храпел, сопел и плевался во сне — дедуля ночью страдал бессонницей от безделья и старческого маразма, а днём пытался добрать сон, но всегда ему что-то мешало. Винил он во всём Таю, хоть та даже сидела на кухне, как мышь и не двигалась. Поэтому девушка частенько пропадала на лестнице, а если везло — в тёплой квартире, да ещё с другом Мишей.
Не сильно Таю смутило и то, что Роторов забрал её к себе, когда ей было плохо. Тяжело осознавать, но она превращалась в бомжа при живом дедушке. Кто приютит, тому и рада.
Да что там, иногда поесть удавалось только ночью или ранним утром следующего дня, когда дед спал. Причём он свою пенсию на еду не тратил, жили они только на опекунские, и когда те заканчивались, ели то, что придётся.
А иногда Тая замечала, как дед ходил в магазин, пока она была в школе, покупал что-нибудь и съедал, припрятав за диван на чёрный день — позже эти тухлые объедки она выгребала оттуда, когда устраивала уборку. Так девушка тоже научилась припрятывать деньги и покупать себе продукты, когда совсем было не в моготу.
Иногда приходилось голодать, а иногда даже удавалось скопить небольшую сумму. Дед старался следить за этим, но молодость и проворство брали верх. Настоящая борьба за выживание — здесь точно не до морали и нравственности.
Тая прошла на кухню, закрыла дверь, вытащила из-под кухонного стола свои одеяла с подушкой, хотя в комнате для неё и тётеньки из службы социальной защиты стояло кресло-кровать, теперь заваленное дедовыми газетами и журналами. На кухне его некуда было ставить по причине малых габаритов помещения. Тая подумала, подумала и постелила себе прямо под столом, чтобы дед не вытолкал её через час за дверь. Может, она не так ему будет мешать, всё-таки ходить через неё, лежащую на полу, не очень приятно.
Подогнув под себя ноги, так как во весь рост не получалось вытянуться, Тая отвернулась к стенке, укрылась и мгновенно заснула. Снилась ей постель Роторова с чёрно-зелёным бельём, узкими европейскими подушками и запахом его туалетной воды на них. Они впитали этот аромат, который против её воли не давал спокойно расслабиться и заснуть глубже.
На следующий день Олег пришёл в школу и сел на последнюю парту, как ни в чём не бывало. Денис с Ваней зашли следом и, переглянувшись, сели за соседнюю парту, рядом с Олегом. Урок ещё не начался, и Ваня повернулся к другу, сложив руки на груди. Олег не смотрел в его сторону, он мрачно жевал жвачку и листал учебник биологии, а когда в классе появилась Синёва, стрельнул в её сторону глазами, оглядел с головы до ног и больше не смог отвести взгляда.
— Ты видел, как он на неё пялится? — негодовал тихо Ваня. Денис, сгорбившись, кивнул, оглядывая друга. Он заметил, что во внешнем виде Олега появилась некоторая небрежность, будто ему стало всё равно, что рубашка мятая и волосы торчат в разные стороны. Зато его живой взгляд было заметно и отсюда. Так смотрят только на девушку, которую очень хотят, считал Денис. Лично он называл такой взгляд «мальчик на привязи».
Ваня усмехнулся: — Он псих, если хочет с ней замутить.
— А ты не псих, придумал какую-то галиматью с этой девчонкой — Дашей. На хрена она тебе? — вдруг высказался всегда лояльно молчащий Денис. Его раздражала двойственная политика друга.
Ваня сдвинул брови и стал походить на упорного ребёнка, он ненавидел критику в свой адрес — это было самым больным местом Перелётного.
— Это игра, и я из-за неё не собираюсь тебе бить морду, как некоторые.
После школы Ваня и Денис дождались, пока Олег не выйдет на улицу, и остановили его на тротуаре. Мимо них минуту назад прошла Синёва, поэтому нетрудно было догадаться, что Олег в свою очередь караулил её в рекреации.
— Хорош кавалер, а как же друзья? — спросил Денис, протягивая руку Олегу.
Тот долго смотрел на открытую ладонь, как совсем недавно на Мишину, и снова пожал руку протягивающему.
— Друзья никуда не денутся, — недовольно буркнул он и криво улыбнулся.
— Ну и бабы тоже подождут. Глупо так ссориться из-за них.
Олег молча смотрел на Ваню. Это были его настоящие друзья, их он знал, как облупленных, и поэтому мог даже сказать — они частица его самого. Он не мог разругаться с ними в пыль. Это одно и то же, что поругаться с родителями — всё равно ты придёшь. Когда-нибудь.
— Поехали, прокатимся? — весело спросил Денис.