Один долгий вечер (СИ)

Даша напряглась, сдерживая слёзы, и не смогла — в последнее время она так много плакала.

— Не это важно, — покачала головой она, — а то, как ты на это отреагировал. Ты… тебе противно теперь. Я чувствую себя грязной, использованной…

Миша резко встал и стал ходить по комнате: — Что за глупости ты говоришь… Это глупость! Перестань!

— А почему я тогда тебя совсем не вижу? Ты не рядом со мной.

Парень остановился, снова сел на стул, Даша обратила внимание, что к ней он не кинулся успокаивать.

— Ты же сама мне сказала — мы должны побыть врозь.

— А ты и не против, три недели не было, мне показалось, ты обрадовался тому, что я предложила. И знаю — почему…

Он не дал ей сказать: — Перестань, я понимаю, тебе нелегко, но мне тоже. Я не знаю, что мне делать — то ли бить морду Ване, то ли бежать к тебе.

Даша разрыдалась, закрыв бледное лицо ладонями.

— Пожалуйста, Миша, не обманывай себя. Ты не любишь меня, и поэтому тебе так тяжело. Ты чувствуешь, что обязан что-то сделать, но не понимаешь — зачем.

Он замер от её слов, пытаясь не подать вида, что удивлён — она попала в десятку, точнее не придумаешь. Какой же он всё-таки, козёл!

Миша соскочил со стула, встал перед ней на колени и обнял за талию, не боясь, что кто-то войдёт и увидит его в такой позе. Даша затихла, отняв ладони от лица, взгляд её был ужасен — мудрой взрослой женщины — совершенно не к лицу молоденькой девушке.

— Я отпускаю тебя, — драматичным шёпотом сказала она, — я поняла — мы не сможем быть вместе!

Миша тяжело вздохнул, будто взваливая на плечи непосильную ношу: — Сможем, вот увидишь.

Улыбка осветила его лицо, и Даша засомневалась в правильности своих высказываний. Она доверчиво глядела, а он понимал — не сможет он вот так её кинуть сейчас, в такой момент, когда она способна так смотреть на него после случившегося.

Он ушёл, а девушка немного успокоилась. Он пытался убедить её в своём участии, но это было сложно сделать. Даша поняла всем своим существом — он отдаляется, и это неизбежно.

Может, они расстались бы ещё до лета, но Перелётный оттолкнул их друг от друга, и ничего уже не склеишь. Пусть сколько угодно он будет чувствовать неловкость и вину, если нет любви, это вскоре перегорит.

Даша для себя решила не удерживать его, а поощрять расставание. Теперь она будет учиться в другой школе, он далеко, и скоро отношения сойдут на нет. Только тяжелее всего будет ей — он для себя уже всё решил.

Очень часто мнение о ком-то составляется ещё задолго до того, как ты пообщаешься с этим человеком, и часто потом приходится удивляться, что слушал всех людей и верил им, а надо было самому думать или не думать о человеке плохо.

Денис Виноградов удивился, узнав, что Олег привёл Таю к нему домой отсидеться — поругался насмерть с родителями. Поначалу Дэн пристально следил за девушкой, боялся, чтобы она чего-нибудь не стащила, так и ждал, что она выкинет фортель, личность-то была известна своей неуравновешенностью. Но постепенно он с удивлением обнаружил — чушь всё, что о ней говорили.

Быть может, у неё были веские причины вести себя подобным образом раньше, может, это было средством защиты, да неважно! Тая Синёва была самой обычной девчонкой, симпатичной, красиво улыбающейся, спокойной, а как она смотрела на его друга! Он был тем, ради чего девушка жила — это становилось понятно, стоило только заметить этот взгляд хоть раз.

Как же Олег вёл себя с ней… Денис, как и Олег, не был страстным поклонником всех подряд женщин, и спокойно относился к нежному вниманию друга к девушке. Олег всегда уважал тех девчонок, с которыми общался, не грубил, не обижал и не бросал их внезапно. Особо серьёзных отношений у него не было ни с кем, а вот эти, похоже, такие.

Денис поражался, как они нашли друг друга, как мог огонь влюбиться в лёд, а то, что это любовь, не приходилось и сомневаться. Когда люди противостоят всем ради того, чтобы быть вместе — это не может быть только страстью.

Олег смело поступил со своими родителями, первой не выдержала, конечно, мать. Она приехала после двух недель отсутствия сына, разузнав, где он обитает. Ирина Роторова стояла в прихожей, не снимая короткой норковой шубки, и нервно ломала руки.

— Извините меня и моего сына, — говорила она Тимофею, отцу Дениса. Тот стоял перед ней в спортивных адидасовских штанах и футболке, засунув руки в карманы. Ему тоже неловко было в домашнем виде появиться перед красивой, очень яркой женщиной с идеальным макияжем, в дорогой шубе и высоких сапогах на стройных ногах. Никто никогда не дал бы ей 43 года. Он чуть улыбался, видя её неловкость и замешательство.

— Ничего, сейчас это нормально, — улыбнулся Тимофей. — Парень проверяет на прочность свои и ваши чувства. А девушка у него хорошая, тихая, милая, любит его, так что за них нечего переживать.

Ирина обомлела от такой рекомендации, может, к ней стоит прислушаться — человек взрослый, наверняка разбирается в людях, наблюдал за молодёжью, пока они тут жили. Но её мысли прервались — из комнаты для гостей вышел хмурый Олег.