Один долгий вечер (СИ)

— Я всегда думал, что ты — очень романтичная женщина. Только подумай, сын довольно обеспеченного отца влюбляется в юную бедную девчушку, она в него тоже предположим. Родители его против. Это только сильнее подхлёстывает чувства.

— Да, — медленно кивнула она, — тем более что может сделать Антон?

Взгляд у мужчины разом потух и сделался напряжённым.

— Может. Девчонка слабовата морально, она скоро сама откажется от Олега, стоит только хорошенько надавить или запугать.

Ирина сжала в кулак ладонь, которую держал Мирослав: — Неужели он опустился до такого? Он что-то уже сделал девочке?

— Её отчислят из ВУЗа за распространение и употребление наркотиков. Документы по этому поводу уже собираются. Меня он просил помочь со справками из лабораторий.

Женщина прикрыла глаза правой ладонью, на которой сверкнуло обручальное кольцо с крупным бриллиантом.

— Не делай этого, Мирослав. Я прошу тебя. А это не так часто происходит.

Он отвёл глаза, всё ещё держа ладонь жены друга. На его лице явно читалась борьба моральных установок, синие глаза потемнели.

— Хорошо, раз тебе так её жаль, но ты кое-что должна мне пообещать. Никогда не говорить об этом Антону и… поужинать со мной завтра в «Орландо Лацци».

Улыбка осветила её лицо, озорство блеснуло в глазах: — И об этом мне лучше не рассказывать Антону?

— Если ты хочешь, чтобы наша дружба сохранилась, а семьи существовали дальше.

Тая готовилась к последнему экзамену, когда приехала мама. Она давно никому не открывала просто так входную дверь, без предупредительного звонка по мобильному, и поэтому когда стали стучать в дверь квартиры, перестав звонить возле тамбура, девушка посмотрела в глазок.

На пороге стояла её размалёванная, постаревшая мать — Жанна Синёва. Тая мгновенно ощутила, как пол уходит из-под ног, горло неприятно сдавило. Девушка так давно не видела её, что первой мыслью было — не отпирать дверь. Но руки будто сами поднялись и повернули ключ.

— Ты что, оглохла, что ли? — это было вместо приветствия. Оттолкнув девушку в сторону, в коридор ввалилась грубо накрашенная, обесцвеченная женщина лет пятидесяти. На самом деле ей не было и сорока.

— Чё у тебя тут творится? Где отец? Ты его в психушку засадила? — продолжила женщина, стаскивая босоножки и откидывая от одутловатого лица тонкие сухие волосы.

— Он напал на меня с ножом, — тихо произнесла Тая, не поднимая головы от дешёвых серебристых босоножек матери.

— Довела, — укоризненно покачала головой женщина и прошла в комнату, плюхнув пыльную сумку на пороге. — Он говорил мне, что ты тут обворовывала его, хахаля завела. Да?

Тая, наконец, смогла поднять голову и тяжело вздохнула.

— Нет, неправда.

— Ну, да, так я тебе и поверила, — усмехнулась та. — Взрослая какая стала. Больше таблетки не глотала? Из-за несчастной любви. Отец говорил, что хахаль твой при деньгах. И где ты его взяла?

Тая удивилась, что дед общался со своей дочерью по телефону, она никогда не слышала их разговоров, да и не подозревала о них, потому что они якобы ненавидели друг друга. Теперь же вдруг выяснилась отеческая и дочерняя забота друг о друге.

Девушка ничего не сказала матери, наклонила голову набок и улыбнулась. В её глазах блеснул вызов, который раньше бы никогда не увидела Жанна. Та недоумённо моргнула и мгновенно поняла, что дочь не просто повзрослела — она изменилась.

— А — а, — протянула она, — понятно. Научилась давать и думаешь — он без ума от тебя?

— Он мой муж, не надо о нём так говорить, — спокойно сказала девушка и с тайным удовольствием увидела, как лицо Жанны стало вытягиваться.

— Муж??? — рассмеялась она. — И где он?

— Он учится за границей.

Мать издевательски хмыкнула: — Объелся груш.

Весь вечер мать вела себя так, будто была здесь на прошлой неделе и уезжала к подруге погостить.

Она ничего не говорила о том, надолго ли останется, но Тае показалось — навсегда. Она невольно вспомнила, как тоскливо ей жилось при дедушке, теперь ему на смену явилась мама.

Жанна часто напоминала ей о попытке самоубийства в последний приезд, и было видно, что это её только забавляло, она не хотела верить в то, что дочь тогда надорвалась из-за неё. Девушку очень нервировали эти разговоры именно потому, что в последнее время она чувствовала себя загнанным зверем и где-то внутри, глубоко-глубоко всплывали чёрные мысли… Как тогда, несколько лет назад, в отчаянии от слов матери.

Жанна открыто смеялась над Таей, со стороны не было похоже, что женщина воспринимает её, как дочь, что она вообще осознаёт это. Она без конца звонила своим местным давним подругам и, смеясь, рассказывала, что Тая вышла замуж за какого-то богатенького, которого, правда, нет на горизонте.

Девушка абсолютно не могла сосредоточиться на подготовке и просто сидела на кухне за столом, положив голову на книгу. Она не заметила, как заснула, и во сне её не беспокоили слова матери о самоубийстве. Потому что рядом был Олег.