Один гений хорошо, а два, несомненно, лучше (СИ)

Уже в больнице, глядя, как у парня трясутся руки, ему предложили успокоительное, и он покорно его выпил. Анри делали операцию. От переохлаждения у него возникли проблемы с левой ногой. Люк старался не думать о плохом, и немного стало легче, после осмотра Жана. Внутренние органы были в порядке, остальное заживёт.

- А ты крепкий, - говорил Ксавье, целуя разбитые ладони парня, - тебя и поцеловать пока некуда.

Жан и правда, был весь в порезах, синяках и ссадинах. У него обнаружилось несколько вывихов, но на счастье ни одного перелома. Один глаз он открывал с трудом, другой заплыл окончательно. Но даже теперь, Люк называл его красавчиком. Парень очень устал, и вскоре уснул. А Ксавье не переставал терроризировать персонал вопросами, интересуясь состоянием Анри.

Через пару часов доктор сдался, и пустил к нему парня. Дюпон спал, ещё не отойдя от наркоза, и был жутко бледен. Люк держался, как мог, чтобы не плакать. Он просидел, держа его за руку час, а после просто уснул.

Немного успокоившись, Ксавье должен был начать решать проблемы. Анри снова предстояло пройти курс реабилитации, прежде, чем начать свободно ходить, как раньше. По большей части ему нужно было провести месяц в коляске. Но по мнению Люка, это нисколько не должно помешать парню готовиться к конкурсу.

Жан не смог бы появиться в клубе, ещё долго, потому всё, что затеял Ксавье по плану его освобождения, пришлось ускорить. А сам Тибо был приставлен заботиться об Анри, когда Люка нет дома.

О своём тайном друге Ксавье вспоминал, и часто. Но парни были в приоритете, и он всего раз забежал в зал, черкнуть записку:

«У меня глобальные перемены. Если сможешь, потерпи».

В первые дни дома было особенно сложно психологически. Люк боялся говорить с Анри о его матери, а тот молчал. Ксавье забивал его голову разными глупостями, только бы отвлечь, но понимал, что всё это бесполезно. Спустя неделю, Дюпон спросил сам:

- Что с матерью?

Люк молчал.

- Говори, как есть. Меня уже сложно удивить, - соврал Анри.

- Её застрелили сразу же, как вошли внутрь, - Ксавье опустил глаза.

- Она ведь была безоружна, - уже тише говорил парень.

- Я пропустил этот момент, но мне кажется, что она не сопротивлялась… Да и знаешь, мне много что показалось странным, - более живо заговорил Люк, - я удивился, что Нил везде шёл первым. А ведь на нём даже не было жилета. И дверь в подвал была заперта. Стоя позади всех, я не видел точно, но что можно было с ней сделать, чтобы спокойно открыть замок за две минуты? Я тогда ещё подумал, что он так легко вошёл, будто у него был ключ, и он прекрасно знал, что его там ждёт. И войдя в здание, он сразу знал, куда идти. Я вот не сразу бы догадался, где у них подвал. Это настораживает. Да и я просмотрел последние новости. Теперь Нил владеет центрами твоей матери. Смею предполагать, что он не такая уж и невинность.

- Ты прав. Он застрелил её, чтобы всё оставить в тайне. Наверное, не доверял ей. Думаю, главой всё же была не она. И когда Нил отдавал мне те деньги, будто хотел откупиться, чтобы я больше не учувствовал в этой истории. Моя смерть в его планы не входила, - горько сказал Анри.

- С ним, нужно быть настороже, - грустно завершил Люк.

- Всё. Больше никаких членов семьи, и старых друзей. Кроме вас, парни, я не доверяю никому! – уверенно заявил Дюпон.

- Точно? А то тут через адвоката твой брат передал тебе письмо.

Глава 10

- Читай ты, у меня от тебя нет секретов, - сказал Анри. Он попросту боялся.

«Мой, дорогой, и бесконечно любимый брат, …

Люк посмотрел на парня, у того в глазах стояли слёзы. Он придвинулся к нему ближе, и обняв свободной рукой, продолжил.

… теперь, когда я стал свободен от родительской воли, буду бесконечно вымаливать твоё прощение. О тайном обществе, в котором состояли отец и мать, я узнал случайно, когда мне было шестнадцать. Я знал, что там насилуют молодых мальчиков, и многие потом пропадали. И представь, что я тогда испытал, узнав, что ты гей».

Ксавье потянулся за салфетками, предполагая, что Анри ранит каждое слово.

«Я испугался, что ты можешь попасть в число тех самых мальчиков. Я был подозрительным, и мне казалось, что отец странно на тебя посматривает. Я не знаю, насколько был прав в своих подозрениях, но устроил ему истерику, говоря, что ты мне противен. Я добился того, чтобы тебя отправили в Швейцарию, и надеялся, что там ты останешься навсегда. Отец считал тебя инвалидом и слабаком, потому сделал меня единственным наследником компании. И скованный его волей по рукам и ногам, я просил уехать учиться в Америку, только бы быть подальше от всего этого».

Люк заметил, что Анри немного успокоился, и закрыл глаза, но всё ещё внимательно слушает.

«Я боялся связываться с тобой, зная, что каждый мой шаг под контролем. Теперь ты можешь представить, чего мне стоили эти семь лет разлуки. Я не видел, как ты рос, как стал мужчиной. Мог только радоваться, находя твоё имя в списках талантливых дебютантов. А это твоё признание в прессе, я был в восторге! Это было очень достойно!