Один год на корабле

Перед нами играли морпехи на электрогитарах, после был наш выход. Выйдя к микрофонам, три моряка в белых фланках, белых бесках и с одним светящимся фонарем начали задушевно петь. К середине песни у меня прошло все волнение, и я запевал как соловей и даже умудрялся видеть реакцию людей, но я не ожидал, что многие из них будут плакать. После того как мы замолчали, поднялся такой шум и аплодисменты, что нам стало неловко от всего этого. Это был наш маленький триумф! Вечер продолжился празднованием в городе, мы уболтали мичмана на пиво и вместе отпраздновали. На следующий день нас троих отвезли в ДК на награждение: оказывается, мы заняли первое место со своей песней. Мы встали в шеренгу, и к нам подошел дядька вице-адмирал, им оказался командир Новороссийской военно-морской базы. Каждому он вручил командирские часы и, посмотрев на меня, сказал:

– Молодец, моряк! Шрамы украшают мужчин!

Ночной переполох

Значит, заступил я как обычно на смену, командиром вахтенного поста. Она начиналась в полночь и длилась до четырех утра. В принципе, мне нравилось. Работка не пыльная, стой себе, иногда вызывай дежурного офицера если кто то явился на корабль и в принципе все. Но эта ночь была необычной для меня и для экипажа. Напротив нас и поодаль, ближе к началу причала, стояли малый противолодочный корабль «Касимов» и малый ракетный корабль «Мираж». У меня как обычно в одном ухе был наушник, с которого доносились песни и всякая болтовня радиодиджеев. Напротив, на другой стороне бухты спал Новороссийск, огни фонарей освещали улицы, отражаясь от воды, тем самым предавая особый шарм и яркость городу. Вид открывался первоклассный.

Вдруг я услышал громкий голос, высунув голову в сторону, откуда он доносился, я увидел упитанного офицера, спустившегося со штаба, где работала номенклатура Новороссийской военно-морской базы. Он стоял напротив «Миража» и что-то говорил вахтенному, потом громко произнес:

– Играй большой сбор!

Тот немедленно начал звонком будить свой экипаж и собирать всех на стенке. Далее он сразу подошел к «Касимову», и там вахтенный последовал примеру «Миража». По сияющей одной большой звезде на погонах я понял, что это контр-адмирал, поэтому после его крика в мою сторону о том, чтобы я играл большой сбор, я незамедлительно подчинился приказу. Можно было, конечно, поступить по-другому, сперва вызвать дежурного офицера, но это, возможно, воспринялось бы как неподчинение, так как адмирал смотрел на меня и ждал исполнения приказа. Одним словом, я решил не играть с огнем и начал звенеть один короткий, затем длинный, короткий, потом длинный в течение 30 секунд. Прибежал дежурный по кораблю и спросил:

– Что? Что случилось?

Я показал на адмирала и на сонных моряков соседних кораблей, которые вылезали на причал. Каждый из моего экипажа, поднимаясь на стенку, спрашивал меня:

– Что произошло?

Но я им помочь с ответом никак не мог и просто пожимал плечами. Появился «помятый» недовольный кэп, он молча сошел по трапу, его взгляд в течение нескольких секунд был направлен на меня, такой пронизывающий и сверлящий. Я лишь громко сглотнул слюну, предвкушая для себя неприятный исход этой истории. Когда экипажи трех кораблей вышли на причал, адмирал начал что-то говорить. Через минуту все закончилось, и наш экипаж во главе с кэпом вернулись. Ко мне подошел кэп и сказал:

– Петров, етит твою! Сперва вызывай дежурного по низам! – отвернулся и пошел к себе в каюту дальше спать. Все, кто возвращался на корабль, были недовольны и матерились. Позже выяснилось, что причиной ночного большого сбора для адмирала послужило его желание проверить скорость сбора всех экипажей кораблей, которые были пришвартованы у стенки.

На следующий день кэп опять отчитал меня, сказав:

– Петров, дежурного вызывай в следующий раз! Пусть он идет куда подальше со своими сборами! Возомнил себя главным, – ворчал кэп.

Но я понимал, что кэпу было просто неприятно, что его как пацана решил потренировать адмирал. И да, я не думаю, что, вызвав дежурного, что-то изменилось бы. Сбор играли бы в любом случае. Теперь я знал, что и над кэпом есть свои командиры, которые могут его тренировать так же, как и он иногда тренирует нас.

Мичман «Удав»